Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - [15]

Уже в процессе издания закона аппарат готовит его так, чтобы самому при этом не пострадать. Возьмем «Закон о государственном предприятии». (Не путать с «самым новым» законом «О предприятиях в СССР», и пусть простит читатель за старый пример, но здесь важен не он сам, а суть.)

Казалось бы, он делократизирует управление на уровне предприятий. Предприятию будет ставиться задача, а решать ее оно будет самостоятельно. Переход на самофинансирование и самоокупаемость означал, что поощрение работникам будет поступать непосредственно от Дела, а не от вышестоящего бюро.

Но уже из проекта закона стало ясно – его авторы (аппарат тогдашнего Госплана) подготовили документ, который гарантировал неприкосновенность и постоянную занятость бюрократического аппарата страны. И никакие возмущения, письма, выступления практиков и ученых не помогли. Окончательная редакция приобрела еще более бюрократическую форму, в частности, ликвидировали принцип самофинансирования. Деньги на восстановление основных средств передавались в руки министерств. Предприятия обложили нормативами и лимитами. Эти нормативы и лимиты давали хлеб членам аппарата – они их устанавливали, корректировали, контролировали, по ним отчитывались и прочее.

В законе предполагалось – работники предприятий такие идиоты, что если им тетка из Москвы не укажет, сколько отчислять на зарплату, то они либо ее вообще не выплатят, либо все средства в одночасье пропьют. А если другая тетка не укажет, сколько денег тратить на ремонт, то его либо вообще не произведут, либо на него все деньги изведут. И так далее.

Но даже после принятия Верховным Советом закона в такой редакции аппарат ни в коей мере не собирался его выполнять. Ведь для него обязательны свои внутренние инструкции, а не закон. В нем, например, запрещалось выполнять работы без договоров о компенсации, а местные аппараты без малейшего для себя наказания по-прежнему заставляли их делать. В законе требовалось создать единый ремонтный фонд, а вышестоящий аппарат по-прежнему делил ремонты на текущие и капитальные. Закон утверждал, что госзаказ – особо важная для государства продукция, а министерства назначали в качестве госзаказа сбор отходов (но ведь предприятия производят продукцию, а не отходы) или распиловку леса для изготовления досок, из которых изготовят ящики для готовой продукции.

Внедрение в жизнь законов «перестройки» показало, что реальная власть не у правительства, не у Верховного Совета, она – в руках бюрократического аппарата, огромной массы, имеющей целью только собственное существование. Начали бороться с нетрудовыми доходами – аппарат стал громить теплички у пенсионеров; начали бороться с пьянством – аппарат сократил продажу водки, хотя абсолютно ясно, что это не способ.

Издали закон о кооперации (с военной точки зрения, кооперативы можно сравнить с партизанскими отрядами, действующими в помощь регулярной армии) – аппарат душил кооператоров в самом зародыше. В 1981 году МВД для борьбы с хищениями ввело коэффициенты на цену производственных товаров, что-то вроде дополнительного штрафа для расхитителей. В 1988 году Минфин заставил применить эти коэффициенты к ценам на товары, продаваемые кооператорами. При кожевенном заводе, который имел на миллион неликвидного лоскута кожи, организовался кооператив по пошиву детской обуви. Он продавал ее по 1 – 1,5 рубля за пару. После внедрения Минфином СССР коэффициентов для воров цена на пару обуви подскочила до 5 рублей, кооператив закрылся, лоскуты остались лежать.

Но и работника государственного предприятия ничто не защищало, если он подчинялся правительству, а не аппарату. В своей бездумности аппарат всесилен и беспощаден. Вот характерный пример. В свое время, повторимся, ввели запрет на продажу фондируемых материалов. Осенью (после холодной зимы, когда замерзали целые города) заместитель директора крупного металлургического завода по просьбе горисполкома продал котельным города два десятка тонн огнеупорного кирпича. Но инспектор по контролю за огнеупорами оштрафовал завод и отчитался в своей добросовестной работе. Прокурор города в жажде отчитаться в своей неуклонной борьбе с бесхозяйственностью потребовал выплаты штрафа лично заместителем директора. Сначала суд отклонил иск прокурора. Он опротестовал решение суда. Назначили новый состав суда, который все-таки оштрафовал заместителя директора. Причем инструкция, послужившая причиной штрафа, была уже давно отменена. Судя по газетам, в стране вовсю бушевала перестройка, а замдиректора трижды в течение года по таким делам оплатил штраф и вынужден был уволиться.

Вывод. Никакая страна не сможет служить Делу, не сможет перестроиться, не выполнит задачи, поставленные перед ней народом, не будет выполнять законы Верховного Совета или парламента, пока реальная власть находится у бюрократического аппарата.

На страже законности (государственной, а не бюрократического аппарата) по идее обязана стоять прокуратура. Вершить правосудие государственное, а не бюрократическое обязан суд. Поэтому прежде всего, прежде промышленности и медицины, сельского хозяйства и педагогики, необходимо делократизировать правосудие. Без него все бессмысленно, без него население страны не сможет подчиняться законам и решать их задачи. Человек должен быть уверен: если он работает на благо Родины, ему ничего не грозит.