Путешествие Ибн Фаттумы - [7]

Потрясенный, я спросил:

— И таким образом они обеспечивают себе бессмертие в раю?!

— Нам неведомы ни бессмертие, ни рай. У нас нет ничего, кроме ночи полнолуния!

Я колебался, но все же спросил:

— У вас нет ни медицины, ни образования?

Он пренебрежительно ответил:

— Наследники господина обучаются конной выездке и получают знания о боге луны. При каждом дворце есть врач, выписанный из Хиры или Халяба. А что касается народа, то он брошен на милость природы. Заболевшего изолируют до тех пор, пока он или поправится, или умрет и его склюют стервятники.

Я посмотрел на него вопросительно, а он продолжил:

— Жизнь полностью согласуется с законом луны и ее учением. Именно поэтому мы — народ, который в основном пребывает в веселье и довольствии. Мы самый счастливый народ, господин Кандиль!

Про себя я подумал, что это, без преувеличения, помутнение рассудка, но вслух произнес:

— Я рад за вас, господин Фам!

Часть ночи я провел, записывая в тетради хроники путешествия и описывая увиденное. Другую часть ночи, не в состоянии заснуть, я размышлял над искушениями человека в его земной жизни и спрашивал себя, действительно ли в стране Габаль отыщу панацею?!

Последующие несколько дней прошли без событий, не считая того, что я осмелился сбросить часть одежды, оставив только короткие штаны и повязку на голове. Однажды утром я увидел толпу бегущих людей и услышал перешептывание постояльцев. Я поспешил к Фаму узнать, что там происходит. И он прокричал:

— Ночь полнолуния! Ночь богоявления и поклонения!

Новость потрясла меня. Он пообещал, что зрелище будет захватывающим. Я сразу же отправился на рынок, где встретился со своими спутниками-купцами, разбившими лагерь у входа. Днем они работали, а вечера проводили в развлечениях. С азартом и знанием дела они занимались обменом товаров. Мне бросилось в глаза, что купцы имели дело не с жителями, а с представителями господина столицы, который единолично являлся и продавцом, и покупателем товара. Остальная часть рынка представляла собой длинный проход, по обеим сторонам которого стояли палатки, заполненные продуктами и мелким товаром — расческами, зеркальцами, дешевыми украшениями из стекляруса.

Я пообедал в гостинице, затем, когда солнце уже клонилось к закату, направился на площадь поклонения. Мужчины и женщины стояли плотным кольцом, оставляя центр круга свободным. Обнаженные и бронзовые, блестящие от пота, они чего-то ждали, источая возбуждающий запах человеческих тел. Перед закатом набежали тучи, закрывшие голубой небосвод. Ненадолго заморосило. Дождь был встречен радостными гортанными криками людей, безоглядно верующих и готовых к испытаниям. Не успело солнце скрыться с одной стороны, как с противоположной взошла полная луна — грандиозная, величественная, притягательная, дающая надежду. И мгновенно раздалось такое ликование, что птицы в небе перепугались. Луна продолжала восхождение, проливая золотой свет на бронзовые тела и воздетые к небу, словно хватающиеся за этот плывущий свет, руки. Немало времени прошло в благоговейном молчании, пока луна не застыла в центре небосвода. В этот момент откуда-то раздался протяжный возвещающий трубный звук, и северная сторона круга расступилась, освобождая место приближающемуся почтенному человеку — высокому, обнаженному, с отпущенной гладкой бородой. Он двигался, опираясь на длинный посох. Достигнув центра круга, остановился. Все взгляды были прикованы к жрецу луны. Наступила тишина. Жрец продолжал стоять неподвижно. Вдруг он отбросил посох, упавший к его ногам, и поднял голову и руки к небу. Тысячи рук последовали за ним. Он хлопнул в ладоши, и в одно мгновение из глоток вырвался гимн. Он зазвучал так мощно и всеобъемлюще, как будто и земля, и небо, и все пространство между ними, опьяненные хмелем песнопения любовников, участвовали в этом действе. Меня поглотил возбуждающий ритм: дикий, грубый, гудящий и отдающийся эхом. Во мне бурлили эмоции, и охватила дрожь вожделения. Действо достигло наивысшей точки, затем стало постепенно спадать, шаг за шагом, пока не пришло в состояние полного спокойствия, слившись с тишиной. Жрец опустил руки и посмотрел перед собой. За ним последовали и другие, обратив взгляды в его сторону. Он величаво поднял свой посох, взял его в левую руку и заговорил:

— Вот бог является во всем величии и красоте. Является в свое время, не оставляя рабов своих. Милость бога — благодать рабам его.

Из окружавшего его людского моря послышалось благодарственное бормотание. Жрец продолжал:

— Лунные циклы говорят нам, что жизнь конечна и что она идет к завершению. Но она добра к тому, кто добр, улыбчива тому, кто приветлив. Не растрачивайте ее щедроты на глупости.

Раздались радостные возгласы, подобные стремительно падающей звезде, ладони захлопали в ритме танца. Жрец не останавливался:

— Остерегайтесь ссоры, остерегайтесь зла. Злость разъедает печень, жадность вызывает несварение и порождает болезни, алчность приводит к несчастью. Веселитесь, развлекайтесь, изгоняйте дурные помыслы удовольствием.

В это время раздался бой барабанов, и тела начали сотрясаться в пляске. На призыв откликнулись и груди, и чресла. В лунном свете движение продолжало нарастать и шириться. Земля плясала, благословленная луной. Объятья перемежались с танцами, под луной все слились во всеобщей любви. Я ошеломленно смотрел вокруг, будто попал в юношескую мечту, кровь кипела в венах, желания граничили с умопомрачением, сердце жаждало безумия.