Путешествие Ибн Фаттумы - [10]

Он посмотрел на дочь:

— Что думаешь, Аруса?

— При условии, что он обещает вернуть меня в Машрик, как только я захочу, — радостно ответила она.

— Это твое право, Аруса! — не колеблясь, ответил я.

— Но у меня нет права давать окончательное согласие. Все мы рабы господина, а он наш законный владелец. Отправляйся во дворец и заяви стражнику, что ты хочешь купить Арусу.

На моем пути возникло препятствие, которое я не мог предвидеть. И мне непременно нужно было через это пройти. Половину дня я провел с Арусой в расслабленности и наслаждении. Вернувшись в гостиницу, я поведал Фаму о том, что меня беспокоило, и он пообещал отвести меня к стражнику. Так мне было суждено войти в ворота дворца. По дороге в покои стражника я смог увидеть часть сада, утопающего в цветах и пальмах. Стражник сидел в центре просторной комнаты на большой софе розового дерева, с мягкими валиками и подушками. Ему было за шестьдесят, полный, с тяжелым взглядом, от которого исходила отстраненность и высокомерие. Фам поцеловал ему руку и изложил мою просьбу. Стражник махнул рукой в знак отказа.

— Мы запретили продажу, нам нужно больше рабов, — сказал он. Затем посмотрел на меня:

— Если хочешь, присоединяйся к нам, как это сделал Фам. Вступай в ряды рабов, получай безопасность и развлекайся с наложницей.

Я поблагодарил его за щедрость и покинул дворец с сердцем, изнывающим от горя и потери. По дороге в гостиницу Фам сказал:

— Наслаждайся девицей, пока не пресытишься, а это случится очень скоро!

Сам не сознавая того, он только умножил мои печали. Фам продолжал:

— Неподходящее время для исполнения твоих желаний. Есть новости, что Хира готова объявить нам войну.

— Под каким предлогом? — спросил я его с тревогой.

— Они жаждут захватить сокровища владык и зеленые пастбища, — усмехнулся он с горечью. — Им не нужно искать предлога.

Меня охватила тревога, и страдания мои усилились. Мы расстались недалеко от рынка, и я тотчас же направился к шатру Арусы. Старик встретил меня, пристально изучая выражение моего лица. Он сказал:

— Твои попытки не увенчались успехом, клянусь луной.

Аруса глупо рассмеялась, и я с сожалением подтвердил:

— Мои старания пошли прахом.

Указывая на Арусу, старик сказал, смеясь:

— Она ждала тебя!

— Я не переживу, если наша связь окажется временной.

— Любые отношения преходящи, чужак, — усмехнулся старик.

— Лучше бы они не кончались, — не выдержал я.

Он рассмеялся:

— Что за эгоист этот путешественник! Ох уж эти сложности… Мы народ простой и не любим замысловатостей.

— Будто вы не знаете, что такое любовь!

— Мы знаем, что она есть удовольствие на ночь или на неделю, месяц, в самом безумном случае год. Чего ж большего ты хочешь?

Я серьезно спросил его:

— Что можно посоветовать такому безумцу, как я?

— Возьми ее в пользование, каждый раз возобновляя договор, пока не разлюбишь.

— Для этого мне опять нужно обращаться к стражнику?

— Вовсе нет, это мое право как родителя. На сколько ты хочешь?

— На как можно больший срок.

— Бери ее в пользование помесячно.

— Пусть так и будет.

— Но если она захочет, договор будет расторгнут.

Я кивнул в знак согласия, а он сказал:

— Три динара в месяц.

Сделка состоялась, и мы с Арусой ушли в нашу комнату в гостинице. Я решил не омрачать своего счастья и жить только настоящим моментом. Я попросил ее:

— Позволь мне прикрыть твое красивое тело.

— Не делай из меня посмешища, — раздраженно бросила она.

Я покорно уступил. Она казалась мне прекрасным миражом, который вот-вот растает, и я наслаждался им, хотя сердце мое одолевали призраки разлуки и несчастья. Однако жизнь с этой прекрасной женщиной была замечательна, обещая душевный покой и умиротворение. Она любила гулять по пастбищам и бродить по рынку. Однажды мы шли вместе счастливые, когда нас увидел аль-Кани бен Хамдис. Он подошел ко мне со словами:

— Мы отправляемся завтра на рассвете.

Мне было неловко, но я сказал:

— А я остаюсь.

— Караван бывает здесь каждые десять дней, — засмеялся он.

Я растворился в любви и потерял чувство времени. Путешествие и моя миссия потеряли для меня всякое значение. Пусть я останусь здесь до конца жизни. Вскоре появились первые признаки материнства, приносящие душе радость, а телу недуги. В этом я находил утешение, преодолевая беспокойство сердца и капризы настроения. Мне хотелось оседлой жизни, даже если она окончательно привяжет меня к Машрику, полностью изменив и образ жизни, и мечты. Я сказал, потешаясь над самим собой:

— Кажется, я создан для любви, а не для странствий!

Время бежало. Наступила ночь полнолуния. Рабы устремились на площадь поклонения. Мы отправились на площадь вместе, с трудом пробираясь сквозь толпу.

— В эту ночь супруги расходятся, — серьезно предупредила меня Аруса.

Ее рука выскользнула из моей, и она растаяла в толпе. Я остался стоять один — растерянный, рассерженный, сломленный и несчастный. Ритуалы следовали один за другим, а я спрашивал себя: чем она занимается с посторонним мужчиной? Когда пришло время обниматься, мне предложила себя женщина лет сорока, не лишенная красоты. Она раскрыла мне свои объятья, и я понял, что происходящее сейчас со мной происходит где-то и с Арусой. Виночерпии разносили финиковое вино, и я, выпив стакан, потерял контроль над собой и влился в молитву Машрика. На рассвете я в изнеможении присел, поджав под себя ноги, у входа в гостиницу, пока ко мне, пошатываясь, не подошла Аруса. Я молча поднялся, она взяла меня под руку и отвела в комнату.