Путешествие Ханумана на Лолланд - [110]
Мы с ним сошлись. Нашли несколько общих языков. Он даже по-русски недурно говорил! Он говорил про себя так: «По-русски я плохо говорю, читаю много, а понимаю – еще больше!» Такого человека я еще не встречал! И такие фразы из него выплывали каждый день, по любому поводу. Он наверняка и мыслил так же! Ему уже было за восемьдесят. Это было в порядке вещей. Он еще ничего держался. После того как он отважился со мной заговорить, мы много друг о друге узнали. Он мне рассказал про Индию, про Африку, Париж, Павла Флоренского, отца Сергия Булгакова, Вторую мировую, как он ее помнил… Передо мной был не человек, а музей, библиотека, настоящий вавилонец! Мне было нечем его подивить. И все же удалось, кажется… Я сказал, что не могу ему сообщить моего подлинного имени и страны, откуда я родом, на то у меня есть причины, причины… Он согласился с моими условиями: называть меня по вымышленному имени и не задавать лишних вопросов… Я рассказал, что у меня неприятности на родине, обрисовал в общих чертах – бандиты и коррумпированные менты, разумеется, округлив и смазав по краям; сказал, что надо бы еще годика три с небольшим – пока срок давности, то да се – перекантоваться. Он понимающе кивал, хмыкал в бороду, жевал губами, мял руки, говорил, что его монастырь готов принять меня под свой покров как первого беженца… «Ты будешь у нас под защитой… В церковном убежище… Тебя даже полиция не сможет забрать!» – говорил он многозначительно. По-видимому, за этим я и понадобился в замке: чтобы эти руины вдруг обрели в призрачной степени облик монастыря! Я согласился играть роль беженца; мой статус сразу же вознес меня над прочими в деревне; от всего сердца поблагодарил и возрадовался… Наконец-то!
Он приносил мне книги. Я попросил принести Киркегора, сказал, что немного уже читал, – я даже вспомнил, что читал что-то об Аврааме, потом вспомнил что-то о болезни духа к смерти, что Я – эго, это болезнь неперсонифицированного духа, и свобода заключается в избавлении от всего личностного, от эго, совсем буддистское выздоровление, обретение свободы и так далее… Старик соглашался, жевал губами, добавлял свое… Оказывается, те бумаги, что я нашел в шкафу, были отчетами с его семинаров, которые он устраивал прямо тут, в замке. К нему съезжались каждый год, даже из Индии… Вся та чума, которую я там раскопал, о вживлении чипов в людей, о тотальном контроле, – подумать только, все это произносилось людьми, живыми людьми, вполне здоровыми, а не лунатиками. Он все тщательно документировал. Он мне сказал, что его семинары посвящены антиглобализации и еще чему-то, свободе духа, гармонии, совершенству и тому подобному хламу, я не вникал. Что меня поразило – он сказал, что действительно все спланировано, вообще все, вся недавняя история человечества, весь расклад, всё! Для тотального мирового контроля группа индивидов (миллиардеры и власть имущие) кропотливо разрабатывает план раздела мира на подконтрольные сектора, чтоб из-за кулис управлять каждым в отдельности, дергая за ниточки ими выбранных марионеток. Старик с важностью предрек, что скоро всё сильно изменится, мир будет под зонтиком единого правительства.
– Да, – сказал он. – Европейский союз это всего лишь первый этап большой программы, первый шаг к унификации земного шара, – в планах порабощение всего человечества. Затем будет Африканский союз. Потом, скорей всего, будет объединение Соединенных Штатов с Канадой и Мексикой, с введением единой денежной единицы, разумеется… За этим последует объединение Евразии… Да, России не будет как таковой, будут Соединенные Штаты Евразии, вот… Туда войдут Украина, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, ну и другие… Китай, Индия и близлежащие страны тоже образуют союз Азии и Океании вместе с Кореей, Японией и Океанией, соответственно… Тихоокеанский союз, вот… Так будет проще контролировать… Как сказал Форд, если человечеству нужен кризис, чтобы организовать новый мировой порядок, мы его устроим, любым способом…
…И за всем этим стояли евгеники ко всему прочему! Я с трудом верил своим ушам! А почему не инопланетяне?! Но шутить не было сил. Я был в шоке. К тому же старец был чертовски серьезен. Какие уж тут шуточки! Он загибал свои крючковатые пальцы: «Рокфеллер, Ротшильд, Форд…» Я сглатывал после каждого имени: «Буш, Блэйер, Столтенберг, Клинтон…» Этого было более чем достаточно; я ничего уже не хотел слышать о стерилизации, скрещиваниях, не хотел знать, что станет с Востоком, Австралией и всем остальным миром… Я ничего не хотел слышать о техногенной революции, о программе депопуляции, о предстоящих ударах, войнах, холокостах, кризисах и торнадо, которые нам готовят злобные монстры, эти карлики в хрустальных лимузинах. Я заткнул уши, чтобы не слышать откровения этого Нострадамуса! У меня глаза выкатились из орбит от натуги: из меня кишки лезли наружу. Я запихивал их себе обратно в жопу, затыкая проход кулаком! Мне казалось, что он бредил или у меня галлюцинация! Старик бурчал, бурчал и умолк потихоньку, унял, наконец, свой фонтанчик, где-то в глубине его желудка некоторое время все еще что-то журчало, сосало, как в трубах, а потом и это затихло. Старик замялся, ссутулился… Я вздохнул с облегчением. Я выглядел, наверное, ужасно. Эта беседа меня истощила. Он дал мне отдохнуть; не являлся несколько суток; потом пришел и больше не требовал от меня слишком много внимания; он понял, что для моего ослабленного организма это слишком большой удар; чтобы впитать подобную информацию, требовались калории и здоровье леопарда. У меня ничего этого не было. Я еле двигался. А тут он еще со своим мировым господством!.. Я неделю не мог в себя прийти от этого. Продумывал планы бегства. Просчитывал, как я мог бы добраться до Оденсе, куда подамся затем… Но решил переждать. Он ничего не добавлял к сказанному; меня это устраивало; помаленьку он задвинул эту тему вообще; только приходил да подбрасывал поленья в печь. Сидел молча. Мял свои уродливые пальцы. Теребил бороду. Наливал чай, ронял каплю с носа и уносил тарелку в узловатых руках. Я предпочитал говорить о поэзии, о вещах бессмысленных и неконкретных, как можно более удаленных от евгеники; я говорил ему о поиске свободы, о том странном путешествии, в которое меня вовлек Хануман, о том странном способе существования, который мы изобрели за последние два года. Старик слушал да умилялся. Я говорил, что таким образом мы движемся против течения, пытаясь остановить мир.
Эксцентричный – причудливый – странный. «Бизар» (англ). Новый роман Андрея Иванова – строчка лонг-листа «НацБеста» еще до выхода «в свет».Абсолютно русский роман совсем с иной (не русской) географией. «Бизар» – современный вариант горьковского «На дне», только с другой глубиной погружения. Погружения в реальность Европы, которой как бы нет. Герои романа – маргиналы и юродивые, совсем не святые поселенцы европейского лагеря для нелегалов. Люди, которых нет, ни с одной, ни с другой стороны границы. Заграничье для них везде.
Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.
Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.
Новая книга Андрея Иванова погружает читателя в послевоенный Париж, в мир русской эмиграции. Сопротивление и коллаборационисты, знаменитые философы и художники, разведка и убийства… Но перед нами не историческое повествование. Это роман, такой же, как «Роман с кокаином», «Дар» или «Улисс» (только русский), рассказывающий о неизбежности трагического выбора, любви, ненависти – о вопросах, которые волнуют во все времена.
Синтез Джойса и Набокова по-русски – это роман Андрея Иванова «Аргонавт». Герои Иванова путешествуют по улицам Таллина, европейским рок-фестивалям и страницам соцсетей сложными прихотливыми путями, которые ведут то ли в никуда, то ли к свободе. По словам Андрея Иванова, его аргонавт – «это замкнутый в сферу человек, в котором отражается мир и его обитатели, витрувианский человек наших дней, если хотите, он никуда не плывет, он погружается и всплывает».
Андрей Иванов – русский прозаик, живущий в Таллине, лауреат премии «НОС», финалист премии «Русский Букер». Главная его тема – быт и бытие эмигрантов: как современных нелегалов, пытающихся закрепиться всеми правдами и неправдами в Скандинавии, так и вынужденных бежать от революции в 20–30-х годах в Эстонию («Харбинские мотыльки»).Новый роман «Исповедь лунатика», завершающий его «скандинавскую трилогию» («Путешествие Ханумана на Лолланд», «Бизар»), – метафизическая одиссея тел и душ, чье добровольное сошествие в ад затянулось, а найти путь обратно все сложнее.Главный герой – Евгений, Юджин – сумел вырваться из лабиринта датских лагерей для беженцев, прошел через несколько тюрем, сбежал из психиатрической клиники – и теперь пытается освободиться от навязчивых мороков прошлого…
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.