Путешествие Долбоклюя - [52]

------

... У Долбоклюя нет ни одной медали. Согласитесь, Долбоклюй-с-медалью - это выглядело бы еще тупее, чем просто долбоклюй. Мы с Родиной разошлись в гиперпространстве по касательным траекториям, при встрече послав друг друга нахер - мне от тебя ничего, тебе от меня ничего, забудь-забудь, пока-пока. Как бы объяснить... У меня есть больше. Даже в материальных приложениях. У меня есть два плюшевых медведя - Дебаль и Йоссариан. У меня есть несколько паракордовых браслетов. У меня есть флаг спецназа, висевший для фана над кювезом моей новорожденной дочери. У меня есть две чашки - стеклянная с росчерком маркером и красивая, с эмблемой. И куча разноцветных носков. Короче много чего, смысл чего сложно объяснить, если ты не долбоклюй.

... У меня есть застиранная белая футболка, на которой с намеренной ошибкой написано красно-черными рунами - Вотан мит унс.

Штурман из младшего сержанта вышел никакой. Военная привычка отрубаться нахрен, где сложили, сыграла свою роль - тело выключалось, как только я переставала с ним разговаривать. Большой беды бы не было - я не просто не очень люблю болтать за рулем, я давно свихнулась бы, если бы мне это приходилось делать - да и заблудиться после Киева мало кому удавалось, единственная проблема была в том, что я ненавижу прикуривать за рулем в темноте. Впрочем, задача решилась быстро - военный приобрел нужный навык посредством гипнотерапии и по пинку под ребра, не открывая глаз, прикуривал сигарету и всовывал мне в руку. Зайка с суровым урчанием ползла в сторону западной границы.

... За три дня до этого.

- Отпуск, - грустно сказал младший сержант. - Они сказали - отпуск, едьте домой. Нет, ну я в принципе не против - домой, но вы ж понимаете, где я, а где дом.

Мы понимали. Дом младшего сержанта в ясную погоду был виден в подзорную трубу через линию фронта.

- Ну заебись отпуск, - грустно сказал младший сержант, - тот же полигон, только в профиль. Может, хоть будить на построение не будут?

- Да, щаз, - читалось на лицах сочувствующего подразделения.

- Женя... - сказала Катя.

- Это хуйня, - сказала я.

- Давай что-то делать, - сказала Катя.

Мы взяли в руки телефоны и углубились в тайную сеть, способную решить все вопросы в обитаемой вселенной.

- Окей, - вынырнула Катя из телефона. - Значит так, слушай мою команду. Через три дня тебя ждут в Закарпатье. 

- В каком нахер Закарпатье? - обреченно спросил военный

- В закарпатском Закарпатье, - злобно рявкнула я, - военный, команда разговаривать была? Носки собрал, сели, поехали.

... - Куда вы меня привезли? - орал младший сержант благим матом на всю машину и окружающую сонную долину, - здесь вообще люди живут? Где мы? Зачем мы здесь? Где были мои мозги, когда я сел в вашу машину?

- Мозги? - скептически поинтересовалась я. - Мозги - это не к нам. Ты хотел отпуск? Вот, это твой отпуск.

Военный ударился об торпеду лицом и обреченно затих.

- Слухай сюди, - сказала маленькая хрупкая женщина, - єдина умова всього проекту - щоб вони не бухали. Це все, що від тебе треба. Я не знаю, как ти їм це зара роз'ясниш, але з тебе - щоб вони не бухали, а з мене - все інше.

Я печально докурила и пошла разбираться. Младший сержант лежал на кровати мордой в стенку.

- Я из комнаты не выйду, - сказал он, - я в гробу все это видел. Я буду тут десять дней лежать и ни с кем не разговаривать.

- Отлично, - сказала я. - Тоже нехеровый вариант проведения отпуска. Есть только одно условие...

- А то ты мне что? - огрызнулся военный, - по морде дашь?

- Нет, - сказала я, - я просто с тобой больше не буду разговаривать. 

Военный перевернулся на другой бок и посмотрел мне в глаза.

- Ты серьезно?

- Да, - сказала я, - я серьезно.

- Твою мать, - сказал военный и перевернулся обратно лицом к стенке. Я вышла на улицу и хлопнула дверью машины. Зайка фыркнула и рванула на восток.

... Потом мы, конечно, научились бессовестно врать им в глаза - бестолковым, уставшим и одинаковым. Конечно, дорогой. Тебя никто не будет трогать. Ты просто ляжешь на кровать и пролежишь десять дней вдалеке от разрывов. Тебя еще немного будут кормить. Нет-нет, что ты, ну кто тебя загонит в горы, больного и раненого? Да нет, ну конечно, ты не умеешь рисовать, ничего мы такого не выдумываем. Да-да, именно носом в стенку и спать на свежем воздухе. Ехай уже нахуй. Мы врем в глаза, запихиваем их в поезд и напряженно ждем обычного чуда на фотках в фейсбуке. И всегда дожидаемся. Через пару дней на фотках появляются неуверенные улыбки. Дней через пять начинает разглаживаться привычная морщинка между бровей. И вот исчезает "взгляд за 2000 метров", и вот они уже заливисто хохочут в объектив, то ли валяя дурака в горах, то ли брызгаясь в речке, то ли лепя коников из сыра, то ли рисуя какие-то невероятные картины... Я не знаю, как маленькая женщина и ее команда делают это, но они делают это всегда.

- Эти злые женщины, - возмущается младший сержант, - загнали нас в какие-то гребеня, где запретили бухать, гоняли в горы, топили в бане, заставляли рисовать и издевались иными разнообразными циничными способами! 

- Бебебе! - показываю язык я.

- Бубубу, - смеется он.