Путешествие дилетантки - [9]
– Я с ним разведусь!
– С чего это вдруг?
– Потому что он пьет! – объясняла непонятливой подруге Таня, опрокидывая в себя рюмку водки.
Вечной темой балконных разговоров был художник Монголов. Вот уж кто оказался полноценным параноиком! Этот немолодой по сравнению с нами тогдашними человек умудрялся сначала бурно влюбляться в новых друзей, в основном мужского пола, а потом столь же бурно рвал с ними отношения, причем без всякой реальной причины. Теперь таких мужчин научно называют латентными геями. Но тогда мы еще таких слов не знали. Это сейчас, в новом романе Пелевина «Лампа Мафусаила» можно оценить фразу: «Тамбовский гей тебе товарищ!» А в те времена мы были слишком молоды и наивны… Почти у каждого из той нашей застольной компании имеется пара-тройка картин Монголова. В моем доме, например, висят и подаренный портрет Высоцкого, и портрет моего мужа. На периферии мужнего портрета воспаряю я, в свадебном одеянии и с гитарой наперевес. Лицо мужа подсвечено влюбленностью Монголова, моя же физиономия в гораздо более мелком формате служит лишь подпоркой для шагаловского сюжета. Все персонажи Монголова того времени держат в руках гитары. Это напоминает нерушимый принцип соцреализма: если девушка, то обязательно с веслом, если пионер, то обязательно с горном, а если голый мальчик, то обязательно похожий на кудрявого Ленина. У Монголова – если милый друг, то обязательно с гитарой. В пору своей влюбленности в Волкова Монголов написал целую серию его портретов. Помнится, на одной из картин Леша был изображен в виде восставшего декабриста. Лица Монголов воспроизводил по фотографиям, в результате чего получался весьма колоритный китч, облагороженный силой энергий влюбленного художника и его ни о чем не подозревавших персонажей. Потом он исчез из нашей жизни. Но осадок остался.
Так вот во время одного из балконных монголовских разговоров Леша спросил:
– И долго это будет продолжаться?
– Что продолжаться? – как бы не поняла я.
– Сколько можно встречаться в толпе и закрываться на балконе? Неужели нет места, где мы могли бы остаться вдвоем, без свидетелей? Добром это не кончится, я тебе как доктор говорю.
– Леш, вообще-то я привыкла, чтобы удачным завершением таких ситуаций занимался мужчина.
– Если бы ты оказалась у меня в гостях в Питере, этим занимался бы, разумеется, я. Но в твоем Киеве я – гость, так что, Шура, придумай сама, что нам делать дальше.
Думала я недолго. Просто позвонила подруге и попросила у нее ключи от дома. Через несколько дней тайное посещение квартиры состоялось. Цветы заменяло шампанское, марш Мендельсона – джазовые импровизации в исполнении автора на расстроенном фортепиано. Автор еще не был популярен и играл везде, где удавалось извлечь из недр помещения музыкальный инструмент. Я косила под тургеневскую барышню, решив, что если уж мне пришлось добывать ключ от квартиры, где можно прилечь, то, захлопнув за собой входную дверь, надо делать вид, что мы зашли сюда на минуту попить кофе с чаем. Но роль гимназистки давалась мне с трудом, и при первых же прикосновениях музыкальных губ реаниматора из «скорой помощи» я с облегчением превратилась в ту самую флейту, на которой сыграть ноктюрн не смог бы только самый законченный истукан. Леша, конечно же, истуканом не был, и слух у него тогда был почти абсолютным…
Через много лет, вспоминая то самое лето, Палыч произнес фразу, от которой у меня похолодело все внутри:
– Ну что, Александрин, ты тогда сама заварила эту кашу, а расхлебываем мы ее оба по сей день!
Не знаю, чего я там заварила, кашу или слишком крепкий любовный напиток, но поняла я вот что: между его и моими воспоминаниями об одном и том же времени разверзлась огромная пропасть, перепрыгнуть через которую не удастся уже никогда.
Эпизод 6
Так он и сказал: «Ты сама заварила эту кашу». Диагноз был поставлен много лет спустя. В город Тернополь я приехала впервые. Давно мне не приходилось посещать такие совковые отели как тамошняя «Украина». Но я – человек по социальному статусу неприхотливый. «Украина» так «Украина», лишь бы капало из душа и работал телефон. Правда, там даже телефон был декоративным, а в душевой не соблюдались элементарные правила приличий: приспособления для помывки человека мало чем отличались от приспособлений для помывки мелкого рогатого скота. Номер Палыча был, конечно, значительно лучше. Но с телефонной связью оказалось то же безобразие: звонить можно было только в город Тернополь, в чем не было никакой надобности. Разъяренный Палыч плохо переносил такие условия пребывания в гостинице, что незамедлительно отражалось на всех, кто оказывался с ним рядом. Хотя, надо признать, работники отеля старались, как могли. Они даже застелили две смежные кровати, расположенные посреди люкса, немыслимой расцветки простынями. Насыщенный цвет вишневого варенья заставлял забыть о том, что вы – не в карнавальной Латинской Америке, а всего лишь в одной из стран бывшего СССР. Полежав перед концертом в античных позах на вишневых простынях, мы успели переброситься несколькими фразами.
Будучи инженером по образованию и дизайнером по трудовой, а также глубоко замужней женщиной, сорокалетняя Зоя, казалось бы, уже давно не ждала от жизни ничего нового. До того момента, как по уши влюбилась в нового коллегу Константина.Костя красив, настойчив, загадочен… но, к сожалению, младше Зои на одиннадцать лет. Однако, это не мешает ей завести бурный роман прямо под носом у коллег и абсолютно неподходящего мужа.И только Зоя вновь начинает чувствовать вкус жизни, как из шкафа Кости начинают лезть непрошеные скелеты.
Тэйлор — одаренный компьютерный хакер.Когда она переводится в престижную Академию Вилбрук и начинает работать с великолепным девятнадцатилетним инструктором по боевым искусствам, а также жиголо, Кольтом, и чтобы выполнить работу, ей неизбежно приходится проводить с ним время. Но противостоять плохому парню намного труднее, чем она себе представляла. Он один из тех парней, про которых вы просто знаете, что он не подойдет вам, потому что ему доступна любая девушка, которую он захочет.Чем глубже она оказывается вовлеченной в тревожное задание, тем больше она полагается на Кольта.
Житейская история: веселая и взбалмошная, интригующая и полная приключений, рассказанная только затем, чтобы читатель вдруг понял, что жизнь совсем не изменилась за последние двадцать пять лет, а значит, ее нужно принимать такой же доброй, какая она и есть на самом деле.
Героиня, после разрушительной для себя связи с женатым мужчиной, едет в Швейцарию. Там ее ждет любовь, а также настоящая опасность: ее жизнь и жизнь ее возлюбленного мистическим образом переплетаются с историей любви ведьмы и бедного художника, попавших в капкан инквизиции.
Драма всякого, из живущих обостряется на последнем этапе, когда начинаешь понимать отчего, почему и как, но пребываешь в абсолютном недоумении зачем… все это.
Старый смертельно больной миллиардер Дэн Харт инвестирует свое состояние в исследования в области трансплантации человеческого мозга в тело донора. Он решает стать первым на ком будет проведена эта операция. Донором становится молодой русский байкер. Понимая, что данное открытие бесценно и старик может стать самым богатым человеком в мире. К Харту в компаньоны напрашивается криминально известный богач Ричард Броуди, чьи деловые партнеры не раз погибали при загадочных обстоятельствах. Харт отказывается от сотрудничества с Броуди.