Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - [156]

— Вы прикажите, — предложил я.

Дженни бросила взгляд на Ларри, и надежда, если таковая у не была, полностью испарилась. Я еще раз посмотрел на пистолет в моей руке и увидел, что из глушителя торчат куски наполнителя. Часть звукопоглощающего вещества была вырвана наружу двумя произведенными выстрелами. Я внимательно осмотрел пистолет и обнаружил, что глушитель сидит косо. Должно быть, Ганс сбил его, бросив оружие на пол по приказу Ларри, или просто в темноте шкафа неправильно закрутил резьбу. Из-за кривой посадки глушитель увел мои пули вверх, и мне, вероятно, следовало извиниться перед Гансом, так как вина была не его.

Я вытащил из кармана носовой платок, вытер им пистолет и вложил оружие в руку Рейтеру.

— Что вы делаете? — спросила за моей спиной Дженни.

— Они застрелили друг друга, — объяснил я, — Стреляли в упор, и оба попали. Очень тонко. Может быть, полиции это понравится.

— Но ведь это неправда, — тупо сказала Женевьева, — Вы его застрелили, агента секретной службы Соединенных Штатов. Я видела. — Она нахмурилась, как будто мыслительный процесс давался ей с трудом, — Почему вы это сделали?

У меня было время придумать ответ в духе происшедшего, и я сказал:

— Это чертовски глупый вопрос, ирландочка.

Она снова облизнула губы.

— Что вы имеете в виду?

— Хорошо, хорошо. Вы не залезали в мою постель и не ползали по мне вдоль и поперек. И вам не нужен друг в решающий момент. О’кей. Кто-нибудь вас цитирует? Нет. Кто-нибудь бросает вам в зубы ваши собственные слова? Только не я.

Дженни была потрясена.

— Не хотите же вы сказать…

— Бросьте, — прервал я ее. — Вы тут ни при чем. Кто-нибудь говорит иное? Нет. Парня убил я. Скажем, потому, что мне не нравилось, как он брил голову. Или за то, что он выкручивал девочке руку. Не волнуйтесь, ирландочка, я взрослый человек и никого не прошу делить со мной мою вину. И вас тоже. Но не притворяйтесь, будто вы не знаете, почему я это сделал, а не то я… — Я замолчал и поморщился, — Черт! Как ни крути, а каша заварилась. И всегда так — стоит только кому-нибудь схватиться за пистолет. Вот почему я, когда могу, оставляю свой дом. Но вам бы следовало присмотреть за Пенни. Принести воды?

Но материнский инстинкт у моей дамы еще не проснулся. Она продолжала в ужасе смотреть на меня.

— Но я совсем не имела в виду… Я не просила никого убивать.

— Да, ирландочка, да, — сказал я успокаивающе. — Не думайте об этом. Мы как-нибудь вывернемся, дайте только сообразить, как и что.

— Но не могли же вы застрелить его только потому, что я просила…

— Я уже говорил, что застрелил его за то, что он обижал девочку. Я очень люблю детей.

— Когда мы встретились, вы заявили, будто терпеть не можете сопливых сосунков. — Она медленно выпрямилась, не отрывая от меня глаз. Я промолчал, и она, задыхаясь, продолжила:

— Это же безумие! Какой-то бред! Неужели вы решили, что я… что вы…

Я прервал ее:

— Слушайте, ирландочка. Парень мертв. Понимаете? Мертв, как труп. А потому не тратьте время, обсуждая, кто и что имел в виду. Смиренно прошу прощения, мадам, если неправильно понял ваши желания. И у вас прошу, и у него. Времени на консультации, как вы, наверное, помните, было маловато. Я, мадам, сделал все, что было в моих скромных силах. В следующий раз, мадам, когда заберетесь в постель к мужчине и скажете, что надеетесь на его помощь, постарайтесь объясниться получше или выберите парня, умеющего читать чужие мысли.

Вероятно, это было не самое лучшее, что я мог выдумать. В основных чертах — тот же самый банальный подход «я-полюбил-вас-с-первого-взгляда», который несколько раньше пытался использовать Грегори. Однако, в отличие от него, я располагал в доказательство своей привязанности брошенным к ее ногам трупом. Тот факт, что ей, судя по всему, не нужно было ни то, ни другое (ни труп, ни привязанность), не имел никакого значения.

Дженни прошептала:

— Простите. Ради Бога, простите. У меня и в мыслях не было, что такое может случиться. Я бы никогда… — Она остановилась, нахмурилась и продолжила: — Он был на службе правительства США, а вы его застрелили. Значит, вы не… Я хочу сказать, вы не работаете вместе с ним? Вы и в самом деле…

— Простой бедный частный сыщик из Денвера по имени Клевенджер. Как я, мадам, в свое время и говорил вам. И сейчас бедный частный сыщик — на пути к электрическому стулу, если только мы не уберемся отсюда побыстрее и подальше… Да, кстати. Пенни — ваша дочь, а не моя. Только прикажите, и мы оставим ее лежать здесь.

— О! — Женевьева как будто наконец проснулась и виновато посмотрела на дочку, которая, похоже, начала шевелиться. Дженни бросилась к ней, полная раскаяния и заботы. Направляясь за водой в ванную, я подумал о том, что все-таки добился своего. Теперь, когда от операции не осталось камня на камне, я достиг цели: заставил наконец-то Женевьеву Дриллинг поверить в Дэвида Клевенджера, восприимчивого к женским чарам частного детектива, специалиста по стрельбе в упор из пистолета.

Я услышал, как девочка что-то сказала, и крикнул:

— Как она, о’кей?

— У нее синяк на подбородке и сломаны очки, а в остальном, думаю, все в порядке. Так, милочка?