Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - [154]

Я подобрал маленький пистолет, проверил обойму, и с этого момента проблема, по сути, была решена. Мне оставалось только повернуться и выстрелить. Это был единственный способ справиться с нервным субъектом по кличке Ларри, водившим во все стороны своим пистолетом. Я это знал. Знал также, что предательский поступок застанет его полностью врасплох. Знал, что Мак одобрит мои действия или, по крайней мере, покроет их. Предвидя нечто подобное, он заранее дал мне отпущение грехов. И лишь одного я не знал — пистолета. Это только в кино герой хватает незнакомое оружие и с пятидесяти шагов расстреливает из него туза треф. С другой стороны, Рейтер все же был профессионалом, и едва ли его револьвер мог быть настолько плох, чтобы я промахнулся, стреляя в упор по такой мишени.

Я просто тянул время и прекрасно это знал. Самым нелепым казалось то, что лопоухий растяпа мне верил. Он двинул мне в челюсть, пнул под ребра и тем не менее считал, будто я забуду личные обиды и поведу себя как стопроцентный американец. Это было бессмыслицей, это приводило меня в бешенство, но я не мог заставить себя послать в него пулю, чтобы ранить или убить, пока сохранялась возможность добиться желаемого результата менее решительными средствами.

В конце концов, сказал я себе, я имею дело не с Джонсоном. Если удастся подобраться поближе, я справлюсь с растерявшимся сопляком, не причинив ему особого вреда. Я щелкнул затвором и направил пистолет на Рейтера.

— О’кей, коллега, — сказал я, не поворачивая головы, — Он у меня под прицелом, и я прошью его насквозь, стоит ему один раз не так посмотреть в вашу сторону.

Я снова подмигнул, и Ганс едва заметным кивком отозвался наконец на мой сигнал. Я не обольщался достигнутым и не считал, будто мы заключили пакт о взаимопомощи, но теперь он, может быть, не станет торопиться, а сначала посмотрит, какую помощь я могу оказать. Тем более что предлагаю ее бесплатно и по своей воле. Глядя на него поверх пистолета, я не мог не вспомнить девушку на постели в номере мотеля в полутора тысячах миль отсюда. Но все личное, к сожалению, не имело отношения к делу. Ему не должны причинить вреда, сказал Мак.

— Все хорошо, миссис Дриллинг, — произнес за моей спиной Ларри, — я хочу, чтобы вы сели в то кресло.

Я слегка изменил позицию, чтобы, не упуская из виду Рейтера, наблюдать за происходящим. Движение выглядело естественным и на пару футов приблизило меня к Ларри. Дженни двинулась к указанному ей креслу, поколебалась и села. Пенни хотела пойти за ней.

— А ты нет, пичужка, — приказал Ларри, — Иди сюда, милочка. Повернись ко мне спиной и заложи руки за голову.

Он посмотрел на нас через плечо Пенни — странным, вызывающим и одновременно растерянным взглядом — и, резко ухватив девочку за запястье, завернул ей руку за спину. Пенни вскрикнула и упала на колени. Дженни ахнула, вскочила с кресла и снова села, когда Ларри приставил пистолет к голове Пенни.

Я изобразил протестующий жест и сделал еще один шаг в нужном направлении.

— Послушай, парень, нельзя же…

— Держитесь подальше! Следите за тем типом, как вам было велено. Не вмешивайтесь! — Голос Ларри звучал резко.

— Миссис Дриллинг, — обратился он к старшей из дам, — у вас есть кое-что очень нас интересующее, и нам надоело ждать. Вы не улизнете с этим с континента, и мы знаем, что вы хотите подобрать эту вещь где-то здесь, в Восточной Канаде. И вы скажете нам — где, или вам придется увидеть, как ломают ключицу вашему ребенку. Вы достаточно водили нас за нос, миссис Дриллинг.

Дженни облизнула губы.

— Нас? — спросила она, — Где же ваш сообщник? Знает ли он, что вы тут делаете?

В глазах Ларри что-то промелькнуло.

— Мистер Джонсон здесь ни при чем, — возразил он, — У мистера Джонсона важный телефонный разговор с Вашингтоном. Сейчас командую я.

Что ж, не первый раз новичок пускался в шальную самостоятельную игру, надеясь отличиться в отсутствие старших. Я отыграл еще несколько дюймов, но был встречен подозрительным взглядом, что выглядело малообещающе.

— Ну же, миссис Дриллинг!

Мне совсем не нравился его голос. Ларри находился на грани срыва, и его поведение становилось опасным и непредсказуемым. Зная, что должен идти до конца, или Джонсон сотрет его в порошок, когда вернется, он крикнул:

— Скажи ей, милочка, как тебе это нравится! Расскажите вашей мамочке, как вам больно! — Он завернул девочке руку еще выше, Пенни застонала.

— Мама, мне больно! — Она охнула. — Мама, скажи ему! Пожалуйста, скажи!

Теперь я ждал только благоприятного момента, чтобы выстрелить. Я уже сделал ошибку, упустив удобный случай. Ларри, должно быть, почувствовал угрозу, так как снова бросил взгляд в мою сторону, ослабив на секунду хватку на запястье девочки. Она воспользовалась этим, повернулась и обхватила руками его колени. И тут-то, как говорится, шерсть полетела клочьями.

Все произошло сразу. Все они мгновенно пришли в движение, хотя казалось, будто события развиваются в медленном темпе. Ганс полез в карман, и Ларри, увидев это, отчаянно пытался отцепиться от Пенни, которая его не отпускала. Дженни нырнула из кресла, но не к Ларри, а в мою сторону — то ли потому, что осталась в неведении относительно моего перехода на правую сторону, то ли, как обычно, мне не поверила. Что ж, я ожидал чего-нибудь в этом духе и не был застигнут врасплох. Ганс выхватил пачку сигарет, но не стал закуривать, а направил ее, как пистолет, на Ларри, который, прижав Пенни коленом к полу, целился в него из 38-го. Мне пришлось потерять долю секунды, уклоняясь от броска Дженни, но я бы не опоздал, несмотря на задержку, если бы стрелял из своего револьвера. Неуклюжий, лишенный прицела пугач Ганса уводил вверх не хуже, чем аэростат Бенджамина Франклина. Я почувствовал отдачу, услышал более или менее негромкий хлопок и увидел, как высоко над головой Ларри отлетела штукатурка. Я быстро опустил ствол вниз и выстрелил снова, но 38-й прогремел раньше, чем испанская игрушка брыкнула меня во второй раз.