Путешествие Андрея Первозванного - [4]

Согнав к месту переправы огромное число кораблей, Кир велел строить понтонные мосты, а на судах, на которых они стояли, возводить башни.

Когда массагетам стало известно, что персы идут на них войной, они, не устрашившись, собрались на берегу. Глашатай их на ладье подплыл к Киру и передал ему слова царицы Томирис:

"Царь мидян! Оставь свое намерение. Царствуй над своей державой и не завидуй тому, что мы властвуем над нашей. Но ты, конечно, все равно не послушаешь и выберешь войну. Знай же, что массагеты не станут скрываться и примут бой. Переходи спокойно в нашу страну, не тратя времени на построение мостов. Мы же отойдем на расстояние трехдневного пути, чтобы воины твои не страшились переправы. Если же хочешь, поступим иначе. Ты отойди от берега, мы же переправимся на твою землю".

Кир нахмурился, пораженный умом и благородством скифской царицы. Перестав строить мосты, он велел персам переправляться. Томирис же, верная своему обещанию, отвела свои войска на три дневных перехода. Этим царица массагетов заранее отказывалась от преимущества, которое имели бы скифы, если бы, стоя на берегу, осыпали растянутую, медленно переправляющуюся рать персов стрелами, не давая ей даже построиться в боевой порядок.

Видя, сколь велика организованность и решительность массагетов, Кир задумался.

"Вижу я, победа над народом этим будет стоить нам дороже, чем иные наши победы. Не знает ли кто из вас, как одолеть скифов хитростью, чтобы не нести большие потери", - сказал он своим военачальникам.

Лидийский царь Крез, который после поражения своих армий стал слугой Кира, посоветовал ему:

"О великий! Скифы храбры в бою, но имеют слабость к вину. Поступи же так. Отойди от Аракса на расстояние одного дневного перехода и разбей лагерь, как если бы там собиралось разместиться на ночлег всё войско. Приготовь множество изысканных кушаний, которые незнакомы скифам и оставь много кувшинов и бурдюков с вином. Сам же незаметно, под покровом темноты, вновь отступи к Араксу, оставив в лагере только слабых своих воинов, которых ты не боишься потерять".

Поняв все коварство замысла Креза, Кир одобрительно кивнул ему:

"По коварству твоему вижу, что ты был прежде царем великого народа! Если твой замысел принесет нам удачу, я щедро награжу тебя!"

Разбив лагерь, Кир велел своим поварам наготовить много яств и оставить в повозках кувшины и бурдюки с крепчайшим вином. После этого он той же ночью незаметно отступил, оставив в лагере лишь несколько тысяч самых слабых своих воинов.

Вскоре перед персидским лагерем появились массагетские воеводы, которыми предводительствовал сын царицы Томирис Спаргапис. Он был храбр и горяч, но не обладал ни умом, ни рассудительностью своей матери.

"Смотрите, как беспечно раскинулось персидское войско! Мидяне ведут себя на нашей земле, словно уже покорили ее!" - крикнул он и яростно обрушился на персидский лагерь.

Оставленные в нем воины храбро сопротивлялись, но были перебиты. После победы массагеты уселись пировать вместе с царевичем своим Спаргаписом. Думая, что одолели персидское войско, они были неумеренны и особенно налегали на вино, не ведая его крепости. Вскоре, напившись допьяна, все передовая часть войска массагетов уже спала, растянувшись на земле.

Оставленные персидские лазутчики известили об этом основное войско Кира.

"Вот теперь время!" - сказал Кир и со всей своей ратью ударил на спящих массагетов. Большая часть скифов, не успев даже проснуться, была перерезана на месте, другая же вместе с царевичем Спаргаписом захвачена в плен.

Узнав об участи своего войска, царица Томирис отправила к Киру вестника, велев передать ему: "Кровожадный Кир! Не кичись этим своим подвигом. Не твои воины победили нас, но виноградная лоза одолела их сном. Послушайся последнего моего совета. Отдай мне сына и всех пленников и уходи подобру-поздорову с нашей земли. Если же не уйдешь, то клянусь, что напою тебя кровью, как бы ты не был ненасытен".

Кир прогнал глашатая, даже не дослушав его. Когда же царевич Спаргапис, опьяненный вином, очнулся и понял, что он наделал, то попросил Кира снять с него оковы.

"Неужели ты думаешь убежать, скиф? Или, может, надеешься убить меня? Здесь вокруг тысяча моих телохранителей", - насмешливо спросил Кир, кивнув своим военачальникам, чтобы они сняли оковы.

Как только руки его стали свободны, Спаргапис набросился на одного охранявших его персов, выхватил у него кинжал и закололся на глазах у Кира, твердо глядя ему в глаза. Потрясенный таким мужеством, царь мидийский торопливо вернулся в свой шатер.

За другой же день подошла царица Томирис с основным войском и, по утверждению Геродота, состоялась самая жестокая из битв, какая была когда-либо до сих пор.

Сначала противники, сблизившись, осыпали друг друга стрелами, пока колчаны не опустели. Затем персы и скифы бросились друг на друга с кинжалами и копьями. Ни одно войско не желало отступить. Задние ряды сминали передние. Упавшие и раненые задыхались под конскими копытами и ногами пеших воинов.

Наконец массагеты одолели. Все персидское войско почти до единого воина пало на поле брани. Пал в бою и сам Кир, царь мидийский, покоритель Ассирии, Вавилона и всех племен малоазиатских. Скифский орешек оказался ему не по зубам.