Путешественники не плачут - [2]

— С собой возьмешь? — не поверил Женька.

— Ну, а куда его девать?

— А мать с отцом что скажут? — спросил рассудительный Сашка.

— Уговорю. Живут же у других собаки…

С того дня вся улица стала знать, что Гермес — Володькина собака.

А еще через два дня Гермес пропал.

Его искал Володька, искали все мальчишки. По всему поселку. Заглядывали в чужие дворы, спрашивали незнакомых людей. Потом пришли ребята с Ишимской улицы и сказали, что Гермеса сбил грузовик. Володька побежал за ними. В кювете лежала мертвая собака. Тоже большая и рыжая, но совсем не Гермес.

— Не он, — сказал Володька. И ушел домой. Вдруг почувствовал, что Гермеса не найдет.

— Ты странный человек, — сказал дядя Витя. — Как можно убиваться из-за бродячей собаки!

— Она была не бродячая, а моя, — ответил Володька и отвернулся.

— Можешь ты объяснить, зачем она? От любого домашнего животного должна быть польза.

Володька не мог объяснить. Пользы от Гермеса не было. Просто нравилось Володьке, как он тычется мокрым носом в ладони, как тепло дышит в ухо, когда они играют в пограничников и прячутся в кустах…

— Володя, — сказал дядя Витя с мягким нажимом. — Я удивляюсь, честное слово. Каждый мальчик должен быть мальчиком, а не плаксивой девчонкой. А ты все время киснешь. Чем ты недоволен?

— Всем… доволен, — тихо сказал Володька, с раздражением глядя на георгины. Их пунцовые, как петушиные гребни, головы плавно качались в открытом окне.

Дядя Витя продолжал:

— Любой другой мальчишка на твоем месте был бы в восторге. Все к твоим услугам. Хочешь велосипед? Пожалуйста. Фотоаппарат? Бери, учись, снимай. Кататься на лодке? Попросим у Андрея, он не откажет. Из ружья пострелять? Давай, спустимся в овраг, постреляем…

— У твоего ружья отдача как у гаубицы, — хмуро сказал Володька и пошевелил плечом.

— Просто ты боишься… Почти одиннадцать лет тебе, а глаза на мокром месте. Как у пятилетнего… — Он усмехнулся и добавил, вспоминая давний разговор. — А еще собирался стать путешественником. Путешественники не роняют слезы, как горох.

— Я не путешественник, — со сдержанной обидой ответил Володька. — Я ни разу не был ни в каком путешествии. — И, чувствуя, как защипало в глазах, он торопливо вышел из дома.

У калитки ему попалась на глаза свежая сосновая щепка, широкая, как гладиаторский меч. Володька машинально поднял ее. Он пошел вдоль палисадника, щелкая по ноге липким от смолы сосновым клинком. Георгины над изгородью горели, как красные светофоры. Один, самый высокий, заносчиво поднял голову на прямом, словно спица, стебле. Володька не замедлил шага. Только рука его сделала молниеносный поворот, и деревянный меч, описав золотистый полукруг, чиркнул по стеблю.

Георгин не сразу понял, что случилось. Секунды две он удивленно смотрел вслед мальчишке. Потом его пышная голова качнулась, сорвалась и выкатилась на середину досчатого тротуара.

Вечером дядя Витя сказал:

— Путешественник, хочешь в глухие края? Озеро, лес, заросли. Рыбачить будем, костры жечь и открывать нехоженые места. Устраивает тебя такой план?

Володька не любил рыбачить. Но он представил костер на темном берегу, звезды в воде, смутную белизну берез в сумерках, и ему отчаянно захотелось в глухие края, к неизвестному озеру.

Они ехали на зеленом прыгучем «газике». Неровная травянистая дорога петляла по березовым рощицам и широким полянам с лиловыми разливами иван-чая. Володька устал подскакивать на заднем сиденье. Рубашка выбилась из-под штанов, и жесткий ремень натирал спину.

— Долго еще ехать? — осторожно спросил Володька.

— Устал? — откликнулся дядя Витя, обернувшись. В его голосе сразу были и забота, и насмешка. Володька промолчал. Он так и знал: вместо ответа услышит что-нибудь ненужное и обидное.

Рядом с Володькой грузно трясся знакомый дяди Вити, начальник здешнего стройуправления Потапов. Это на его служебной машине они ехали к дальнему озеру.

Потапов шумно завозился на кожаной скамье и вытянул из кармана карту. Карта зашелестела и, развернувшись, упала Володьке на колени.

— Разбираешься? — спросил Потапов.

— Чуть-чуть…

Круглая лужица озера синела в сплошной зелени лесов. Дорога тянулась к нему паутинной нитью. Она пересекала коричневый шнурок шоссе, убегавшего за край карты. Там, у края, Володька заметил мелкую-мелкую надпись: «На Крюково».

Он помолчал. Зачем-то даже потер пальцем буквы-малютки. Потом, возвращая карту, спросил у Потапова:

— Эта большая дорога прямо в Крюково ведет?

— Прямехонько, — оживился Потапов. — Именно туда, в самую точку.

— Это там строят новую электростанцию?

— Вроде бы строят… Да, строят. Точно. Яковлев, один мой бригадир, туда перевелся. Теперь дома только по выходным бывает. Каждый день ездить не будешь, почти сто верст по шоссе…

— А зачем тебе Крюково? — вмешался дядя Витя. — Озеро-то в стороне.

— Низачем. Так, — сказал Володька и стал смотреть в окно. В Крюково жил Юрка Верховский. Он уехал туда, потому что отца назначили начальником стройки. Два письма всего написал. Да и сам Володька тоже…

От рыбной ловли Володька сразу отказался. Он сказал, что займется костром и поставит палатку.

— Вот такой ты мне нравишься, — заметил дядя Витя.