Путем чая. Путевые заметки в строчку и в столбик - [11]

– А к Хандыбиным вы лучше не ходите. Туда не надо сейчас ходить. Петра Андреича уж нет больше. От туберкулеза скончался. Он к себе в охотничий домик на Пелым ушел. Вот там и умер. Наш дед его оттуда на лодке привез две недели тому. С тех пор Анна Кирилловна запила, все время пьет, лучше к ней не ходить… Время, что ли, такое, все в запой уходят. Вон Владимир Иваныч, тот, который дежурным по лагерю прежде работал, так он тоже, дай ему Бог здоровья, нынче у нас в запое. Видели его, небось, в поселке?

До Бурмантова нас довезли на «уазике». Пока «уазик» пылил по грейдеру, водитель Юра с гордостью рассказывал нам о том, что в эти края съезжаются «геологи и геофизики со всей страны».

Легенды: Суеватпауль

Кроме всего прочего поселки Бурмантово и Хорпия примечательны еще и тем, что манси живут здесь среди русских. Снаружи жилище Хандыбиных (куда мы, последовав совету тети Вали, не стали стучаться) ничем не отличается от соседних изб. Но и обрусевшими хорпийских манси не назовешь. Даже Сергей Чернобровкин – Бахтияров по матери, то есть манси только наполовину, – поддерживает связь с общиной, живет, так сказать, «по обычаям». По-русски говорит хоть и без акцента, но с теми же интонациями и многочисленными «ага, ну, ага». Когда стало ясно, что деду Косте пора перебираться в дом престарелых, присматривать за шешкинским домом поручили именно Сергею.

Внешне Чернобровкин напомнил мне моего финского знакомого Олави, с которым в 2002 году мы бродили по Хельсинки и ездили на север поглядеть на саамские чумы. Как бы логично: смесь русского с манси дает «промежуточный» финский фенотип. Однако «общность финно-угорских народов» в глаза не бросается. Да и сами манси, похоже, этой родственности не ощущают. Как-то в разговоре дядя Рома упомянул, что его племянница вышла замуж за «коми-зыряна». Воспользовавшись случаем, я спросил, насколько, по его мнению, похожи культуры коми и манси. «Коми-зыряне на манси не похожи, они на русских больше похожи… Я их язык слушал, ага, ничего не понял. С той стороны Урала живут, там все по-другому. Говорят, мы на венгров похожи. К нам, я помню, этнографы приезжали из венгров. Их язык я тоже не понимаю».

Впрочем, дядя Рома лукавил: общие корни, разумеется, есть. Например, детское слово «ма» (вот она, любезная Мандельштаму яфетическая теория) означает «земля» как по-мансийски, так и по-саамски. «Ма» – по-мансийски «земля», а «хум» – «человек». Стало быть, люди – «махум». И, кстати, если выискивать особенности мировосприятия в речевых структурах, можно обратить внимание на своеобразное инверсионное построение «сложных существительных» в вогульском языке: «землю осматривающий человек», «хлеб выпекающая печь» – в русском переводе такая инверсия, восхождение от действия к причине, почему-то звучит торжественно, отсылая не то к стихам, не то к былинам.

Во время нашего непродолжительного визита Чернобровкин говорил в основном о своих бесконечных поисках работы, о том, что в паспорте его дочке все-таки лучше быть записанной как манси («вдруг какие льготы перепадут»). А вот три года назад, не будучи столь поглощен бытовыми заботами, он поведал руководителю «мансийского проекта» Алексею историю о своем пребывании в Суеватпауле (тот же самый рассказ о приключениях Чернобровкина мы услышали и от дяди Ромы).

Название Суеватпауль означает «Поселение северных ветров» или «Поселение Около Болота», в зависимости от диалекта. Когда-то этот поселок, состоящий из трех родовых селений и находящийся в 50 километрах от бесславной Горы мертвецов, был средоточием культуры. Накануне Нового года там устраивали Тулыглап – многодневный (точнее, многонощный) Медвежий праздник. Судя по описаниям старожилов, «настоящий Тулыглап» был мансийским вариантом всего сразу: и еврейского пасхального Седера, и японского Кабуки, и «выставки достижений народного хозяйства». В строго регламентированную «обязательную программу» входили молитвы, ритуальные песенные циклы, кукольный театр, сопровождаемый игрой на санквылтапе, пантомима и драматические диалоги, спортивные состязания (главным образом, стрельба из лука), даже брачные обряды. В общей сложности около трехсот номеров. Церемония начиналась под вечер («когда сядет хотал (солнце) и взойдет этпос (луна)»). В праздничном меню были представлены всяческие изыски мансийской кухни: строганина из рыбы и оленьей печени, вареная щучья икра с толченой голубикой, «нянь» из теста, замешенного на оленьей крови, похлебка из хариуса и глухаря с осиновой заболонью, лосиные губы с морошкой и, понятное дело, сакральная медвежатина.

Повседневная жизнь Суеватпауля тоже протекала в согласии с традициями. Как и в Тресколье, дома были разделены на две части по горизонтали (мужская и женская половины), а вдобавок еще и на три по вертикали. «Верхним миром» служил чердак, где хранились домашние идолы; к нему имели доступ только мужчины. Епархией женщин была «земная жизнь», занимавшая среднюю часть жилища. И, наконец, в «подземном царстве» подвала закапывали останки принесенных в жертву животных.

В конце пятидесятых (накануне печальных событий на Горе мертвецов) жители поселка, Куриковы и Самбиндаловы, стали ощущать неожиданно тесную связь с «иными мирами». Космос являл суеватпаульцам фантастические видения – огненные кольца, светящиеся облака… Постепенно все это сделалось привычной частью их жизни. Но безошибочная таежная интуиция подсказывала: эти дары – не от мансийских богов. Вряд ли в облисполкоме и прочих инстанциях прислушивались к рассказам местных индейцев о паранормальных явлениях, пока из рапортов дятловских спасателей не стало ясно, что «космос» вступает в контакт не только с манси. Техники-метеорологи, студенты-туристы геофака пединститута, офицеры стоящей неподалеку военной части – все видели одно и то же: огненное кольцо движется в юго-восточном направлении, в центре кольца вспыхивает звезда, звезда начинает разрастаться, превращается в большой светящийся шар, через несколько минут шар обволакивается туманом и скрывается за хребтом Отортен.