Путь желания - [2]

Пара лебедей медленно плыла вдоль берега маленького пруда, отчего весь пейзаж был похож на картинку из сказки. Мы с женой расположились на траве, у кромки воды, рядом с нами сидели трое наших сыновей, опираясь на поваленное дерево. По ту сторону пруда находился луг, который и был сценой вечернего представления. Когда дневной свет начал меркнуть, на этот луг, прямо на зрителей, из ивняка вышел огромный лось. Он заметил нас и остановился, мы же сидели, затаив дыхание. В тишине он скрылся за деревьями так же таинственно, как и появился. Но прежде чем мы успели расстроиться из-за его исчезновения, с другой стороны луга появилась лосиха с лосенком. Мы наблюдали за ними, пока не наступила ночь.

Прохладный ветерок шевелил над нами кроны сосен. Сверчки запели свою сумеречную песню. Лосиха легла в высокую траву, но мы по-прежнему могли видеть ее и детеныша. Было слышно, как на болоте перекликались друг с другом цапли, оглашая окрестности своими зычными первобытными криками. Наши мальчики еще теснее прижались к нам. Прямо у наших ног проплыл бобер, оставив на поверхности пруда зигзагообразный след, который медленно растаял на серой водной глади. Вдалеке, там, где сгрудившиеся облака напоминали причудливый замок, началась гроза, о чем можно было судить по ярким вспышкам молнии. Когда наконец опустилась тьма, на окраину луга в поисках корма вышло небольшое стадо оленей. В довершение картины, как бы напоминая о себе, начал выть одинокий койот. Этот вечер был самым завораживающим из всех, что мне довелось провести на природе, его можно было назвать живым произведением искусства. Шотландский поэт Джордж Макдоналд прекрасно знал, что в такие моменты до нас доносится некий таинственный зов.

Из незнакомых далей сине-нежных

Воздушные потоки без преград,

Пересекая сумрачные земли,

Несут с собою жизни аромат.

Доносятся какие-то намеки,

И в сердце проникает чудный звук,

Таинственный, чуть слышный шепот

Невыразимой радостью стал вдруг.

До слабости, до головы круженья

Доводят те туманные слова,

И радость наполняет беспредельно,

И манит в незнакомые края.

Diary of an Old Soul (Перевод Л. Лазько)

Я знаю, эти годы быстро пройдут и настанет день, когда наши сыновья уже не захотят проводить каникулы с нами. Они встретят любовь, у них появятся другие привязанности, и наша жизнь уже не будет такой, как сейчас. Поэтому, сидя рядом с ними в этом лесу и видя, как они сжимают свои фонарики и что-то радостно шепчут друг другу на ухо, я был готов отдать все на свете, чтобы стрелки часов остановились и повернули вспять, дав нам возможность еще раз прожить эти несколько дней. Но независимо от нашего желания времена года сменяют друг друга, и ничто не в силах остановить бег времени. На какое-то мгновение мы все оказываемся захваченными чем-то большим и более прекрасным, чем все, что было с нами до этого, чем-то, «находящимся за пределами земли», как сказал Норман Маклин, «свободным от всех ее законов, как произведение искусства. Но я знаю совершенно точно и совершенно определенно, что жизнь — это не произведение искусства, и такие моменты не могут длиться вечно».

Эхо прошлого

Иногда такие моменты проходят незамеченными, но их тайна раскрывается для нас годы спустя, когда мы страстно стремимся воскресить их. Разве не было в вашей жизни таких минут, которые вы с радостью вернули бы, будь это в вашей власти? Я вырос в Лос-Анджелесе, но все летние каникулы проводил в штате Орегон, где жили родители моих мамы и папы. То время было исполнено красоты, невинности и волнения. Рядом был лес, таящий в себе столько открытий, река, в которой можно было ловить рыбу, бабушки и дедушки, суетящиеся вокруг меня. Мои родители были молоды и влюблены друг в друга, те дни были полны приключений, которые мне не нужно было придумывать и за которые не нужно было платить, мне надо было просто жить и наслаждаться жизнью. Мы сплавлялись на плотах по реке Рог. Играли в парке. Ели пироги с черникой в ресторанчике «У Бекки», на пути к озеру Кратер. У каждого из нас есть в прошлом заветные дни и часы, когда, пусть хоть на мгновенье, казалось, что жизнь во всех мельчайших проявлениях такая, какой она должна быть. Об этом нам говорит наше сердце.

Когда-то луг, леса, ручей,

Земля, и взгляду что привычно,

В сияньи Божиих лучей

Казались чудом необычным.

Я был блажен, мечты незрелость

Была в невинности моей.

Лазурь небес и ветра свежесть

Любил я всей душой своей.

Когда же я взрослел, то помню

Ко мне вдруг стали подступать

Тюремных стен седые тени,

Но я не думал унывать.

Я видел свет тот, как и прежде,

Источник света жизни всей

И радость сердца, и надежду

В красе Божественных лучей.

Ведь человек воспринимает

Со стороны, как блекнет он,

Как в свете дня он исчезает,

И жизнь проходит, словно сон.

Ode, Intimations of Immortality

from Recollection of Childhood

(Перевод Л. Лазько)

Вордсворт прикоснулся к этой тайне в детские годы, разглядел ее в слабом намеке, который донесся до него из незнакомых земель. Эти моменты должны научить нас чему-то, иначе мы не сможем сохранить свое сердце в течение жизненного пути. Потому что если эти моменты пройдут незамеченными и нам не удастся воскресить их, мы забудем о жизни, которой заслуживаем, а вместе с ней и о своем сердце. И до тех пор пока наши дети не покинут родного дома, мы не поймем, насколько драгоценны были годы, которые мы провели вместе с ними. Надувной бассейн на лужайке перед домом. Свертки с подарками на Рождество. Первые шаги, первый побег из дома, первое свидание. Фотографии, на которых запечатлены эти моменты, бережно хранятся в наших фотоальбомах; так мы стараемся остановить эти мгновения. Нам больно видеть, что они уходят. Наши потери, кажется, говорят, что мы никогда не будем жить так, как того заслуживаем. Но тайна жизни открывается нам даже в моменты самых горьких потерь.