- Меч - оружие настоящего воина, - говорил иногда Дер Винклен, прежде чем начать бой, пусть и потешный, но оттого не требовавший меньших сил, особенно, от юного оруженосца. - Любой горожанин может научиться стрелять из арбалета, а крестьянину не привыкать размахивать топором. Но владеть клинком может только истинный воин, а не тот, кому сражаться приходится от случая к случаю. И я сделаю все, чтобы ты смог фехтовать, как настоящий рыцарь, было бы только время. В тебе достаточно храбрости и ловкости, чтобы научиться по-настоящему хорошо владеть клинком, нужно лишь приложить еще малость упорства.
Правда, пока Ратхар едва ли мог похвастаться особыми успехами. Прежде он считал, что чего-то стоит в бою, но одно дело - вступить в схватку с грабителем, не отличающим меч от кухонного ножа, и совсем другое - поединок с рыцарем, который привык к клинку с детства. А потому все схватки завершались тем, что они падали, разлетевшись в разные стороны, юноша и та дубина, что заменяла ему меч, а Бран Дер Винклен снисходительно молвил, что в этот раз у его оруженосца получилось лучше, нежели прежде.
Единственным достижением Ратхара было то, что всяки раз он держался все дольше, больше отражая выпады своего наставника, нежели просто уклоняясь от них. Но исход все равно был один и тот же, и рыцарь, вдоволь погоняв своего спутника по поляне, могучим и точным ударом выбивал из его рук оружие, а вторым выпадом сбивал с ног, после этого равнодушно принимаясь за другие дела и не обращая внимания на стоны своего оруженосца.
- Движения должны быть резче, точнее, - учил Ратхара рыцарь. - Настоящий воин должен всегда быть готов к схватке. Поэтому нужно расходовать силы осторожно, не затягивая поединок, чтобы, свалив одного врага, можно было заняться вторым, а не упасть замертво. Не нужно осыпать противника градом ударов, словно рубишь вековой дуб. Сделай один выпад, но смертельный. Но, главное, вступив в бой, думай о том, как победить. Если противник один, то наступай, всегда наступай. Не позволяй своему врагу навязывать тебе манеру и темп боя, иначе проиграешь, поступая так, как он хочет. Наоборот, заставь его биться так, как удобнее для тебя самого. Лучше владеешь левой рукой, так ею и руби, чтобы тому, кто стал против тебя, было труднее защищаться.
- А если противник не один? - робко спросил Ратхар. Ему пришлось сражаться с врагом, но тогда рядом были товарищи, те, кто мог помочь, отведя предназначенный юноше удар, приняв его на свой щит или сразив врага, которого не успел заметить сам Ратхар.
- Если врагов несколько, и ты уверен, что они хорошие бойцы, то лучше отступить, если только от этой схватки не зависит слишком многое, - пожал плечами Дер Винклен, добавив затем с усмешкой: - А еще лучше - не наживать себе слишком опасных противников. Но это не значит, что нужно быть слишком покорным, позволяя унижать себя и боюсь дать отпор. Собственно, для того и нужно совершенствовать свое мастерство владения клинком, чтобы ни какой противник, неважно один он или нет.
Порой, с трудом сдерживая натиск Дер Винклена, юноша начинал верить, что может стать таким же бойцом. Ратхар понимал, что рыцарь не щадит его, сражаясь в полную силу, используя все, чему успел научиться, на плацу ли, или же в жестоком бою, где ценой поражения является жизнь. И потому, отчаянно защищаясь и не думая о том, чтобы атаковать самому, юноша еще надеялся, что когда-нибудь сможет биться с рыцаре на равных.
Но стоило только Бранку Дер Винклену вынуть из ножен свой меч, став в стойку и начав поединок с невидимым, но, без сомнения, очень умелым противником. Клинок сверкал в лучах солнца, нестерпимо горя золотом, и рыцарь, перетекая из одной позиции в другую, рубил и колол воздух, протяжно стонавший под ударами, окружая себя непроницаемой стальной сетью, из-под прикрытия которой наносил редкие, но наверняка смертоносные выпады. Он двигался легко и стремительно, опережая взгляд. Под кожей бойца, иссеченной рубцами шрамов, перекатывались бугры мускулов, грудь вздымалась ровно, словно это был не человек, а диковинная машина, подчиненная одной цели - убивать, убивать быстро и беспощадно.
Ратхар, затаив дыхание, наблюдавший за рыцарем, словно танцевавшим какой-то шаманский танец, понимал, что никогда ему не сравниться с этим бойцом. И порой ему просто хотелось забросить куда-нибудь подальше, на дно озера, к примеру, свой меч, прощальный подарок старого Олмера-охотника, единственное, что связывало юноше с той мирной, спокойной жизнью, которая теперь казалась лишь видением, каким-то мороком, не имевшим ничего общего с реальностью.
В такие моменты юноша понимал, что рожден не для боя, и руки его должны сжимать заступ или мотыгу, но никак не черен меча. Хотелось вернуться домой, к матери, отцу, к братьям и сестрам, которые ждали его, надеясь увидеть когда-нибудь. Но Ратхар знал, что не вернется, во всяком случае, не прежде, чем исполнит клятву, которую дал сам себе, стоя над свежей могилой той, которая успела стать для него всем.
Два всадника, зрелый муж, настоящий воин, суровый и сосредоточенный, и сопровождавший его юнец, по виду - простой крестьянин, пусть и подпоясавшийся клинком, направлялись в Фальхейн. Ночевки под открытым небом перемежались остановками в трактирах, хозяева которых, старательно изображая радость, распахивали двери, низко кланяясь и алчно поглядывая на кошелек нежданного гостя.
