Путь Воинов - [12]

Вольт сунул руку в карман штанов и, достав маленький плоский «маузер» VТР-3, вздохнул, закрыл глаза и быстро выстрелил себе в рот.

* * *

Вольт приснился Вольфгангу под утро. Погода перестала быть майской, лил унылый бесконечный дождь. Вчетвером, сбившись в кучу и накрывшись двумя плащ-палатками, они спали в гуще кустов недалеко от дороги, по которой всю ночь шли машины.

Все прошлые сутки они шли и шли пешком, прошли не меньше пятидесяти километров. Останавливаться было нельзя — перед этим они подожгли два бензовоза на шоссе.

И только когда ноги окончательно отказались их нести, они заползли в эту чащу и уснули. Беспробудно, так, что даже промокшие плащ-палатки и сырая одежда не могли их разбудить.

Хотя сперва Вольфганг думал, что проснулся. Он шёл и шёл по мокрому лесу — один. Не мог понять, что случилось и где остальные ребята.

Потом впереди мелькнуло солнце, и мальчишка выбрался из чащи на опушку, на озёрный берег. Сияло солнце, было жарко, а на большой коряжине, вросшей в песок, сидел и улыбался Вольт.

В этот момент Вольфганг понял, что видит сон. Вольт был совсем не такой, каким они его зарыли — белый, неподвижный, с затылком, испачканным мозгом и кровью.

Он был живой и он улыбался, глядя на своего командира. Волосы Вольта были мокрыми, но от воды — он недавно искупался. Всё его снаряжение, вся одежда, кроме спортивных трусов, лежали и висели на той же коряге.

— Привет, командир, — сказал Вольт, не переставая улыбаться.

— Привет, — Вольфганг подошёл к нему и сел. Только теперь ощутил, что от него самого пахнет мокрым металлом и отсыревшей тканью. Запах был тяжёлый, не летний. Что ещё говорить, он не знал. Но Вольт и не ждал слов.

— Вам надо уходить, — сказал он, перестав улыбаться. — Они идут по вашим следам. Через два часа вас окружат. Вы, конечно, всё равно попадёте сюда... но это очень страшно — умирать, — короткая улыбка была невесёлой, хотя и яркой. — Я встречу вас, вы только быстрее идите.

— Куда? — безмятежно спросил Вольфганг.

— Вы поймёте, — Вольт всем телом повернулся к Вольфгангу. — Быстрее. Иначе — смерть...

...Вольфганг проснулся.

Плащ-палатка протекала прямо на лицо. Но это было неважно. Обострённым чутьём дичи мальчишка ощутил — уже недалеко по лесу рыщут те, кто должен их найти.

— Йо, — он толкнул локтем Штубе.

Йохим проснулся мгновенно:

— Да? — услышал Вольфганг тихий шёпот.

— Вставай, поднимайте всех. Надо очень быстро уходить.

— Куда? — Йохим уже толкнул ещё кого-то, в мокрой темноте завозились.

Вольфганг вздохнул. Он ощущал себя идиотом... но в то же время твёрдо знал, что поступает единственно правильно:

— Сейчас разберёмся.

Вальфрид Райхен и Фредерик Лёме

Пять дней они шли по степи. Степь была огромной, ровной и безмятежной. Тут неохотно наступала ночь, и закат длился почти до рассвета, а в короткий промежуток голубоватая луна делала высокий ковыль серебряным.

Днём было очень жарко (и ночью не намного прохладнее), и они шли в нижних рубашках, закатав штаны и привязав всё остальное зимнее снаряжение к поясам. В степи били роднички — они набрели на семь, все они оказались ухожены — так что, можно было напиться.

И даже унести с собой воду — возле первого родничка молчаливый седой мужчина в охотничьем снаряжении подарил мальчишкам большую двухлитровую флягу в белом полотняном чехле.

Они встречали людей несколько раз. Разных. То как будто сошедших со страниц исторических книг, а зачастую — совсем непонятных, невероятных.

Но все люди были спокойными и добрыми, хотя почти все носили оружие, а многие — и военную форму; делились едой, ни о чём не расспрашивали, без слов позволяли заночевать у костра. И говорили на разных языках.

Это было необычно и даже немного пугало — мальчишки чувствовали, что языки разные, но понимали их, как родной немецкий.

О том, что случилось с ними, ни Вальфрид, ни Фредерик не говорили с самого первого дня.

Тогда Вальфрид пришёл в себя, лежащим ничком в траве. Ничего не понимающим. И первое, что он сообразил — плачет Фриди.

На четвереньках — вставать было страшно почему-то — Вальфрид разыскал друга. Тот лежал совсем недалеко, тоже ничком, вцепившись в землю. Вальфрид затряс его за плечи, и Фриди сел — а Вальфрид отшатнулся, заглянув в его глаза.

И почему-то понял, что произошло, как будто увидел это воочию: когда его сорвало с крыши рушащегося дома потоком горячего воздуха, втягиваемого в пламя чудовищного пожара — тогда Фриди провалился внутрь.

Парнишка наделся животом на стальную арматурину, как жук на булавку — и почти десять минут умирал над пылающей ямой, зажариваясь заживо. Этот-то ужас и стоял всё ещё в его глазах, когда Вальфрид задал первый вопрос:

— Где мы?!

Они встали, держась друг за друга. И закачались — такой кругом был простор...

* * *

К реке они вышли в середине шестого дня. Огромная и спокойная, она чем-то напоминала степь позади. На том берегу начинался лес — густой, непролазный даже на вид. И вот, стоя на высоченном обрыве, Фриди спросил:

— Валли... а что с нами случилось?

Вальфрид повёл уже прочно загоревшими плечами. Ответил спокойно:

— Я так думаю — мы умерли.

Рот Фриди приоткрылся:

— Умерли? — жалобно спросил он и оглядел себя.