Путь тьмы 2 - [43]

Он сознательно провоцировал собеседника, но на этот раз тот не поддался, а потому ответ оказался на удивление логичен и рассудителен.

— Я не буду связываться с ним ровно по той же причине, по которой и вы — Исиринатия сейчас бесполезна.

Брови Мардаш взлетели вверх.

— Как я, значит?

Гашиэн махнул рукой.

— Не стройте оскорбленную невинность, ваше величество. Ритон даже меня приглашал на некую важную встречу. Ни за что не поверю, что родного деда он обошел стороной, а раз вы тут, то сделать выводы несложно.

Мардаш развел руками, мысленно усмехаясь.

«Дорогой мой брат по венцу, не нужно казаться умнее, чем ты есть на самом деле».

Он, наверное, мог и смолчать, однако все-таки решил ответить.

— Вы правы лишь отчасти, Гашиэн. Все эти годы я помогал внуку также, как и вам — деньгами.

— И, наверное, на тех же условиях?

— Нет, условия мягче — родня все-таки. Но суть не в этом. Если заговор моего внука провалится, то его будет очень легко связать со мной. Вас же — нет. Именно поэтому мы сегодня беседуем и наслаждаемся этим восхитительным вином.

Он аккуратно пригубил немного из кубка и отсалютовал Гашиэну.

Правитель Радении мерзко усмехнулся и покачал головой.

— Правду говорят о вас, северянах: за монету родную мать продадите.

«Ну уж не тебе обвинять меня в алчности и цинизме», — подумал Мардаш.

— Все в нашем мире — товар, — философски заметил он. — И жизнь, и смерть, и благородство. Нет той вещи, которую нельзя купить, важна лишь цена. Но мы немного отвлеклись, не находите?

Гашиэн кивнул.

— Хорошо. Есть у меня пара мыслей насчет того, как можно попытаться поступить с императором, не рискуя начать войну тогда, когда мы к ней не готовы. Но мне понадобятся ваши деньги… И ваши связи. Если уж клиенту вроде меня полагаются особые привилегии.

Глаза Мардаша блеснули.

— Что ж, я с удовольствием выслушаю вас. Быть может, скромных сил старика и хватит для того, чтобы помочь владыке могучей Радении.

Девятый день второго месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, рассвет.

Гашиэн Третий Лиритиэль вместе со свитой отбывал из замка северян, везя в запечатанном ларе бумаги, стоимость которых было сложно измерить деньгами.

Хотя нет, пожалуй, все-таки можно: двести тысяч золотых аблисских марок сейчас и еще два миллиона в течении месяца. Огромные, баснословные, невероятные деньги, за которые пришлось буквально продать душу проклятому ублюдку. Беспошлинная торговля — еще ладно — но хитрый лис весьма точно оценил дальнейшие планы Гашиэна, считавшего, что как только дела пойдут в гору, северных купцов можно будет немного пощипать за тугую мошну, а потом еще и заставил отказаться от планов взять под контроль владения благороднейшего Машта Растейского. Да, конечно, никто не подписывал никаких бумаг, но оно и не требовалось. Чтобы получить столь необходимые два миллиона, придется ждать месяц. Время понадобится и на то, чтобы старик выполнил особую просьбу — просьбу!!! — венценосца Радении. Да, всего лишь какой-то жалкий месяц…

«Да вот только уже на следующей неделе дочка благороднейшего будет помолвлена с аблисским щенком»! — с подумал Гашиэн. — «И я отойду в сторонку, потому как выбора нет»!

Гашиэн сжал кулаки, с трудом подавляя неукротимую ярость. Венценосца трясло от плохо контролируемого гнева, желваки ходили вверх и вниз, широкие ноздри раздувались, а в глазах полыхало неугасимое пламя ненависти.

«Ничего, и с тобой поквитаюсь, дай только срок», — пообещал он северному соседу.

Проклятый торгаш воспользоваться плачевным состоянием Радении и выбил себе столько, что впору задуматься: а нужно ли вообще воевать, если без единого удара мечом можно получить все то, что берется честной сталью.

«Проклятые крючкотворы, чернильные выродки, твари, сидящие на своих сундуках», — злобствовал венценосец, — «трижды трахнутый Матерью в задницу Властелин»!

Последняя мысль была внезапной и явно не имела никакого отношения к Мардашу Девятому Тараниэлю, однако последние годы личность ненавистного Шахриона занимала такую долю всех мыслей венценосца, на какую не могла претендовать и самая искусная и прекрасная возлюбленная.

Повелителя некромантов, заставившего страну буквально восстать из могилы, Гашиэн ненавидел люто и самозабвенно. И часа не проходило, чтобы он разок или два не обратился к своему главному врагу и не пообещал ему какую-нибудь жуткую кару.

«Ничего, я тебе все припомню», — вновь подумал он о Мардаше, после чего уточнил, — «но сперва — разделаемся с Шахрионом. Теперь у меня есть все, что нужно для этого. Да… Все»…

Венценосец блаженно зажмурился, смакуя будущий триумф.

О как же он будет наслаждаться, как станет смеяться, когда с проклятым чароплетом и его выродком будет покончено! Какой счастливый день это будет…

«А потом я разберусь с Исиринатией, ну а когда эта паскуда Ритон подохнет, мы взглянем на север», — усмехнулся он. — «А почему нет»?

Он, совершенно успокоившись, втянул носом воздух открыл глаза. Там, где еще секунду назад никого не было, восседала фигура, закутанная в темное.

Веселое настроение венценосца улетучилось, точно по мановению волшебной палочки.

— Ты от Найлиэны? — буркнул он.