Путь теософа в стране Советов - [176]
На сцене появилась огромная оплетённая бутыль с аракой, из которой нам налили жестяную кружку.
— Пэй!
— Да что вы, мы не пьём, большое спасибо.
— Пэй! За здоровье моего брата. Он сегодня женился. На красивой дэвушке жэнился! Пэй!
— Увольте, нам ещё далеко идти сегодня. С рюкзаками.
Парни побагровели:
— Пэй! Рэзать будем!
Это был сильный аргумент, и мы сняли возражения. Давясь и кашляя с непривычки, мы выпили по кружке и даже тост провозгласили за молодых. Увидев, что нас сразу разобрало, осетины всё же с сожалением и хохотом нас отпустили.
Недалеко от Заромага мы увидели трос, перекинутый через Ардон. К нему была подвешена люлька. В ней сидел полуголый парень и, подтягивая себя на блоке, измерял вертушкой скорость течения реки в разных местах. На его лице было написано такое благодушие, а грозные скалы поднимались над ним так величественно и река ревела и пенилась так неистово, что у меня что-то перевернулось в душе. Я подумал: «Вот это жизнь! Разве могут с ней сравниться крановые моторы, хоть бы и с наивысшими оборотами? Но, увы, жребий брошен». И всё-таки потом я долго вспоминал эту картину и мысленно переименовал ущелье Ардона в «Ущелье счастливого гидролога».
Впечатление испортил небольшой отряд войск ГПУ с ружьями и пулемётами, продвигавшийся в горы на грузовиках. Мы спросили прохожих:
— Разве в горах идёт война?
— Нет, это они едут проводить коллективизацию…
Вот вам и идиллия с гидрологом!
Заромаг — своего рода центр. А как же! 60 дворов, не считая боевых башен и могильников. Все сакли, как построенные до русских, так и самые новейшие, похожи на развалины. Бедность неописуемая. Я обошёл 15 дворов в поисках пищи и купил одно яйцо за 10 копеек. Кооператив есть, но съестным не торгует. Осенью этот кооператив скупал у населения кукурузу по твёрдой цене — 15 копеек за пуд. Теперь крестьяне для своего питания покупают её на базаре в Алагире по 10 рублей за пуд. Катастрофически снизилось количество овец — главного богатства Осетии. Здесь были иные высказывания, чем в Мизуре и Садоне.
Турбаза в Заромаге до безобразия плохая. Заведующий — настоящий жулик. Для оптэвской группы (ОПТЭ — Отдел пролетарского туризма и экскурсий) он купил барана, зарезал и съел его сам, а туристов кормил жилами и остатками. Члены группы, приехавшие раньше нас, набросились на нас, выпрашивая хлеба.
Мы решили путешествовать культурно. Перед походом купили тогдашнее чудо техники, фотоаппарат «Турист». Это была громоздкая камера с шестью кассетами. Так как светосила была мала, прихватили с собой штатив и дюжину пачек стеклянных пластинок размером 9×12. Всё это оттягивало нам плечи, так что о палатках и спальных мешках нечего было и думать. Да у нас их и не было, вернее, мы и понятия не имели о такой роскоши. Ночевать собирались на турбазах по туристическим путёвкам или в деревнях.
За котловиной Заромага Военно-Осетинская дорога выходит из ущелья и подымается вдоль его верховья — Мамиссона, траверсируя сравнительно пологие склоны. Пройдя в тот день в гору 40 километров, мы окончательно выдохлись. Выручал нарзан, родники которого попадались каждые 3–5 километров. Обычно вокруг располагались землянки осетин, привозивших сюда на всё лето своих больных и стариков. Мы наслаждались нарзаном, пили его много. Он придавал силы, но в то же время возбуждал огромный аппетит, что было невыгодно для нашего кармана.
Хотя мы в Москве на Кузнецком купили отличные карты — десятивёрстки (были же такие блаженные времена!) и уверенно приближались к какому-то обозначенному на них аулу, последнему перед перевалом, аул оказался пустым. Пастух объяснил нам, что жители скрываются в горах от коллективизации. Где-то внизу, судя по карте, должен быть другой аул — Лисри. Быстро наступила темнота. Вскоре в долине под нашими ногами появились светлые точки. Мы полезли к ним без дороги. Попали в заросли крапивы, колючих ежевики и держи-дерева. Выкатывающиеся из-под наших ног камни ухали где-то невообразимо далеко. Неоднократно мы едва не ухали вслед за ними. Чудо, что этого не случилось. Но вскоре мы убедились, что манившие нас огни были просто стайками летающих светлячков, резвящихся над ужасной пропастью. А мы-то всё удивлялись, что огоньки аула несколько раз меняли своё местонахождение. Едва выбравшись из гремящего ущелья, так как стенки его были отвесно круты, и проблуждав ещё часа два, мы, наконец, пришли в Лисри. У околицы встретили взволнованных пастухов, утешивших нас тем, что на нашем пути медведь только что задрал их жеребёнка. Возможно, было нашей удачей, что в это время мы ползали по склону ущелья.
В первой же сакле, куда мы постучали, нам ответили:
— Заходи, гостем будешь, — так гостеприимно!
И действительно, накормили ячменным хлебом, овечьим сыром с холодной водой. Это всё, что у них было. И уложили спать на голой лавке, подстелить было нечего. Но заснуть нам не удалось. Жестоко кусали блохи, хозяева всю ночь что-то варили, громко спорили и кричали. Утром мы обнаружили вокруг нас кучу любопытствующих ребятишек всех полов и возрастов. Бедность и грязь в жилище были поразительные. Времянка топилась по-чёрному, хотя сын их был рабфаковцем во Владикавказе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.