Путь смертных - [91]

Друг расхохотался.

– Не могу себе представить, чтобы хоть одна из знакомых мне дам разделяла подобные опасения. А что говорит на это Симпсон?

– Говорит, что, согласно той же логике, носить одежду тоже неестественно. А также использовать специи для улучшения пищеварения. Или садиться в дилижанс, когда устанешь от ходьбы.

Симпсон встал и поднялся на кафедру. Переполненный зал затих.

– Я хотел бы привлечь внимание членов Общества к новому пригодному для вдыхания анестетику, который мне довелось обнаружить, – начал он.

Далее Симпсон обрисовал события, приведшие к успешным испытаниям хлороформа, и подчеркнул его многочисленные преимущества перед эфиром: относительно небольшая доза, позволяющая получить требуемый эффект; более быстрое и устойчивое действие; более приятный запах; отсутствие необходимости в специальной аппаратуре.

После того как он закончил, среди собравшихся разгорелись многочисленные дискуссии, и многие тут же захотели испытать новый препарат на себе. Появилась склянка с хлороформом, несколько щедро пропитанных жидкостью платков пошли по рукам. Один из них попал в руки Генри, и тот поднес его к носу.

– Не позволяй ткани касаться кожи, – предупредил Рейвен, указывая на красное пятно, украшавшее его собственную переносицу. – Прямой контакт вызывает раздражение вроде ожога. Выучил это, как видишь, на собственной шкуре.

Генри сделал вдох, но на носовом платке оставалось слишком мало жидкости, и полученной дозы ему хватило только на то, чтобы испытать приятное головокружение. Генри тем не менее пришлось присесть, а за его спиной Уилл увидел Битти. Тот пробирался к ним сквозь толпу, явно желая тоже испробовать на себе новое средство. Дункан тоже направлялся к ним – наверняка для того, чтобы рассказать всем о своей роли в открытии.

– Вы позволите? – осведомился Джон, хотя склянка уже была у него в руке.

– Конечно, прошу, – ответил Рейвен, наблюдая, как тот наливает щедрую дозу анестетика на носовой платок.

Он подумал было предупредить их об опасности прямого контакта, однако придержал язык: желание хоть раз досадить Дункану перевесило. Но его удивили двойственные чувства по отношению к Битти, который стоял в шаге от того, чтобы обзавестись отметиной на своей безупречной коже. Уилл не был уверен, откуда взялось это не слишком красивое чувство; быть может, он завидовал Джону из-за своего шрама или до сих пор не простил ему, что тот втравил его в дело с Грейсби (так Уилл привык думать об этом: «дело Грейсби»; даже в мыслях не мог заставить себя называть этот случай тем, чем он являлся на самом деле, – смертью, за которую Рейвен был в ответе).

Битти плеснул на платок слишком много, и не успел он поднести его к носу, пары оказали свое действие. Он прилег на скамью; люди вокруг него тоже шатались и падали. Джон проспал мирным сном несколько минут, а Рейвен поймал себя на том, что внимательно рассматривает юношеские черты, гадая, каков истинный возраст их обладателя и что за события сделали его таким, какой он есть. Еще Уилла поражало, как прекрасно он справляется с обрушившимся на них обоих несчастьем. Понятное дело, что бо́льшая часть вины лежала на Рейвене, поскольку это он взялся за дело, в котором был еще недостаточно сведущ, но Битти, казалось, совершенно не испытывает сожалений – в то время как его самого беспрерывно терзали воспоминания о том дне. Неужели Джон действительно настолько хладнокровен? И если так, насколько хорошо подобное равнодушие при их профессии? Иначе не выжить? Может статься.

Он понимал, что подобное нехорошо, учитывая все, что Битти для него сделал, но в эту минуту не мог удержаться от зависти к этому человеку: к тому, чем он был, и к тому, что ждало его в будущем. Без сомнений, он вскоре женится на Мине, что, как справедливо заметила Сара, даст ему значительное преимущество в избранной профессии. Вот так всегда и бывает: на сцене появляется доктор из богатой семьи, пускает в оборот связи с великим Симпсоном и обзаводится богатой клиентурой. Рейвен же, напротив, ненадолго задержится в этом доме, и когда окончится срок, на его место придет следующий ученик, а сам он будет забыт.

Генри поднялся на ноги и поглядел на спящих вокруг докторов. Зрелище его явно позабавило.

– Очень надеюсь, что как-нибудь вечером приду на Куин-стрит и приму участие в ваших экспериментах.

– Будь осторожен в своих желаниях, – ответил Уилл, вспомнив неподвижные тела вокруг стола.

– Почему?

– Меня порой пугает полное отсутствие заботы о безопасности. У меня нет желания пасть жертвой на алтарь научного прогресса.

Дункан презрительно фыркнул.

– Смелость и определенное пренебрежение опасностью необходимы, иначе никакого прогресса не будет, – сказал он.

– Я не считаю, что это необходимо – рисковать жизнью, – ответил Рейвен.

– В любом случае нам надо стремиться к тому, чтобы сделать наши методы более научными, – сказал Генри. – Статистика и эксперименты помогут нам избавиться от знахарей, шарлатанов и торговцев панацеями – раз и навсегда.

– Но находчивости и изобретательности всегда должно быть место, – настаивал Джеймс. – И боязливые души не должны сдерживать поступь прогресса.