Путь смертных - [24]

Сара не очень понимала, как можно называть «джентльменом» подобное существо, но, судя по тону, самым оскорбительным в его поведении Мина считала отношения с прислугой.

Гриндлей провела в лавке обычные полчаса, пробуя разные ароматы, а потом решила не тратиться, поскольку средства просто не позволяли приобрести подобную роскошь. Придется ей обойтись, жаловалась она Саре, когда они покидали лавку, своим обычным одеколоном и туалетной водой от «Дункана и Флокхарта», где у мистера Симпсона был счет.

– Как же я жду того дня, когда буду сама вести свой дом, – сказала Мина. – И перестану быть обузой для родственников.

Они снова вышли на Принсес-стрит, и Гриндлей поманила Сару, чтобы та пошла рядом. Это значило, что она хочет о чем-то поговорить.

– Ты закончила читать «Джейн Эйр»? – спросила Мина.

– Нет, мэм, – ответила Сара, мысленно приготовившись к разочарованию хозяйки.

Времени всегда не хватало, особенно днем, когда было достаточно света, и ее до сих пор бесила реакция Рейвена, когда он обнаружил, что она читает в свободную минуту.

– Но ведь что-то ты успела прочитать?

– Да. Около половины.

Это, казалось, устроило Мину, и она принялась расспрашивать о впечатлениях. Саре это в ней нравилось. Гриндлей была поразительно начитана и обладала острым умом, одинаково хорошо разбираясь и в прозе, и в поэзии, – и, однако же, ей всегда было интересно мнение Сары.

Горничная подозревала, что Мине просто не с кем было обсуждать подобные вещи. Она постоянно вращалась в обществе, но – и ее можно было понять – считала большинство дам, которым наносила визиты, гораздо ниже ее в том, что касается интеллекта. Главными темами для разговора у них были мужья и дети – как имеющиеся, так и потенциальные.

– Главная героиня кажется мне очень храброй и сильной натурой, – сказала Сара.

Судя по выражению на лице, Гриндлей ее мнения не разделяла.

– Меня она несколько раздражает, – задумчиво сказала она. – Но, по зрелом размышлении, я понимаю, что это происходит оттого, что мне свойственны некоторые ее черты. И то, что женщине помоложе может показаться храбрым решением, с опытом начинает восприниматься как глупость.

– А в чем вы видите глупость, мэм?

– Боюсь, у нее слишком большие ожидания относительно будущего супруга. В таких случаях женщина рискует остаться ни с чем. Для героини все заканчивается достаточно хорошо, но реальный мир гораздо более суров.

Сара знала, что Мине не раз доводилось разочаровываться в своих романтических увлечениях, знала о нарушенных клятвах. Она также знала, что Гриндлей случалось отвергать ухажеров, которые не соответствовали ее ожиданиям, и это восхищало.

– Я пока не закончила книгу, но не лучше ли женщине оставаться одной, чем выйти замуж за кого-то неподходящего? Кого-то, кто не соответствует ее стандартам?

– Этот вопрос я задаю себе сама – тем чаще, чем быстрее бегут года. Я не стала бы рассматривать неподходящую кандидатуру. Но, признаю, мои представления о том, что считать подходящим, поменялись. Я уже давно отбросила глупые предубеждения юности. Мне кажется, у женитьбы по дружбе, если уж не по любви, есть множество достоинств: мужчина, которого уважаешь, чьей работой восхищаешься, в чьем доме гордишься вести хозяйство. Признаюсь, я завидую своей сестре. У нее есть все это – мужчина, которого она любит, любит ее.

Саре всегда льстило, когда Мина была с ней так откровенна, – но в какой-то момент она всегда вспоминала: Гриндлей чувствует себя с ней свободно лишь потому, что ее можно было не принимать в расчет. Мине никогда бы не пришло в голову быть настолько открытой с кем-то равным ей по положению.

Сделав небольшой крюк, чтобы зайти к Кеннингтону и Дженнеру – посмотреть шелка, – они добрались наконец до аптекарской лавки. Это место Сара прекрасно знала – и любила. Ей часто приходилось бывать здесь с поручениями: клиника Симпсона постоянно нуждалась в бинтах, пластырях, примочках и мазях.

Мистер Флокхарт был не только аптекарем, но и хирургом, и у них с партнером было немало друзей среди медиков города. Оба они были умными и передовыми джентльменами: непревзойденные аптекари, которые, по словам Симпсона, всегда добивались наилучшего результата. Сара сама не могла судить об этом, но она находила мистера Дункана добрым и отзывчивым человеком, всегда готовым поделиться своими знаниями о тех или иных целебных растениях, которые он выращивал у себя в аптекарском огороде на окраине города.

Она открыла дверь – тихо тренькнул колокольчик – и улыбнулась себе под нос. Это было одно из самых любимых ее мест во всем Эдинбурге.

Главное место в лавке занимал мраморный прилавок, за которым громоздились полки, где – ряд за рядом, до самого потолка – стояли склянки с порошками, жидкостями и маслами с самыми экзотическими названиями. Некоторые были ей знакомы: ипекакуана[23], глицерин, камфара – но другие были подписаны на латыни, к тому же с сокращениями, и пониманию не поддавались.

Когда они вошли, подмастерье за прилавком тщательно взвешивал на латунных весах какой-то порошок. Он поднял взгляд и подмигнул Саре с похотливым и самоуверенным видом. Она терпеть не могла иметь дело с этим типом. Его развязное поведение сочеталось с исключительной глупостью. Сара никак не могла понять, какую цель он преследовал этими своими подмигиваниями: поразить ее светскостью манер либо заставить упасть в обморок от восхищения.