Путь серебра - [128]

– Чтобы пойти на город Итиль, нужно немалое войско, – продолжал Годо. – Мы с братом и наши спутники знаем силы хазар. Мы испытали их на себе. – Он показал на три красных шрама у себя на лице. К зиме заморский загар путешественников побледнел, и шрамы стало видно еще лучше. – Но робостью от этих ран мы не заболели. Если собрать дружину – а у нас есть смелые и опытные люди, – можно сделать набег на окраины хазарских владений. Там, куда не дошел Хельги. Скажем, городки на реках, ведущих от Оки к Ванаквислю. Мы видели их, когда шли к Хазарскому морю. Можно напасть, разорить их, взять там добычу и полон. Это, конечно, будет не то, чтобы убить сына у самого хакан-бека, но пусть хакан-бек поймет, какую глупость сделал, поступив с нами так вероломно. Русы – не те люди, которые позволяют обманывать, предавать и убивать себя безнаказанно. Мы этой же зимой разорим несколько хазарских городков, и пусть хакан-бек ждет, что летом или следующей зимой мы придем снова, проникнем еще глубже в их земли. Мы не дадим им забыть их подлость и заставим пожалеть о ней.

Едва он умолк, как за всеми столами разом мужчины закричали, выражая одобрение. После того как Годред сын Альмунда привел домой войско, пройдя с ним через Утгард, сохранил и привез богатую добычу, открыл при этом неведомые земли и незнаемые пути, любой в Хольмгарде и многие в округе готовы были идти с ним хоть в Ётунхейм. Иные из ратников всем сердцем радовались возвращению домой: они уже намеревались жениться, придирчиво выбирали невест и готовились летом, когда домашняя скотина выкормит детенышей, обзавестись двором и хозяйством. Они достигли того, чего желали, собираясь за море, и больше их никто не заставил бы поднять щит. Но немало было и других – тех, кого добытые шеляги перестали радовать, как только были довезены до дому и выложены перед родней; они думали не о невестах, а о новом походе, который вновь позволит пережить тяготы и опасности, ощутить себя победителем. Они даже с мест вскочили, радостно крича, – этого призыва они в глубине души ждали едва ли не с того дня, как осознали себя дома.

Произнося свою речь, Годред смотрел на Олава и Карла, но потом обратил взгляд на Ульвхильд. В ее глазах блестело живое любопытство, и на него самого она смотрела с новым чувством – будто он пробудил ее от долгого печального сна и она только тогда и осознала, что спала, когда проснулась.

– Что ты скажешь, Ульвхильд? – обратился к ней Годо, когда крики улеглись и только у двери еще шумели. – Хочешь ты такой мести?

Ульвхильд приоткрыла рот, вдохнула, но смолчала. Взгляд ее упал на порозовевшее от волнения лицо Вито. Та смотрела на нее из-под своего покрывала с багряными руммаанатами с ожиданием и тревогой. Она-то сразу поняла, что означает этот замысел: Свен снова уйдет в дальний военный поход, а она останется ждать… Но теперь разлука обойдется ей куда дороже, чем в прошлый раз. От одной мысли о ней сердце рвалось напополам.

Ульвхильд опустила веки, и на ее лице мелькнуло удовлетворение.

– Такая месть… – Медленно подняв ресницы, она устремила на Годреда долгий взгляд, и у него что-то дрогнуло в душе. – Такая месть лучше, чем никакая. Но кто за нее возьмется? Рагнар сын Хельги? Или… ты сам, Годред?

– Не знаю, что там думает в Киеве Рагнар сын Хельги. Но я намерен сделать то, что сказал, этой же зимой – если найду себе довольно спутников.

Годо беглым взглядом окинул столы, и мужчины вновь закричали, давая понять, что эти спутники найдутся. Особенно отличались варяги-наемники: для них всякий новый поход нес надежду на славу и добычу, для этого они и покинули свои далекие очаги. Для них сидеть сиднем – все равно что не жить.

– Но раз уж речь зашла о таком славном деле, – заговорил Свен, – то нужно заранее условиться и о награде.

– О награде? – Ульвхильд, а за ней и другие перевели взгляд на второго из сыновей Альмунда.

– Разумеется. Я помню, и все люди помнят, – Свен быстро огляделся, – ты говорила, госпожа, что тому, кто отомстит за Грима-конунга, ты отдашь лучшее из его сокровищ?

В просторной палате стало куда тише: сидевшие ближе молчали, чтобы не упустить ни слова, а сидевшие дальше тянули шеи и вполголоса пытались выспросить друг у друга, о чем идет речь, и тем самым только мешали себе что-то узнать.

– Да, – медленно, будто с неохотой выговорила Ульвхильд. Она еще ничего не получила, а с нее уже что-то требовали в уплату. – Но мы поговорим об этом, когда месть будет свершена…

– Нет. – Свенельд упрямо мотнул головой. – Когда месть будет свершена, тогда награда будет вручена и принята. Но условиться мы должны сейчас – условиться четко, при свидетелях, чтобы потом не было споров.

– Кого же из вас я должна буду наградить? – беспокойно засмеялась Ульвхильд.

– Того, кто лучше себя покажет, но я не сомневаюсь, что это будет мой брат. – Свен глянул на Годо. – Итак, ты позволяешь ему выбрать любое сокровище из тех, какими владел Грим-конунг?

– Д-да! – Ульвхильд помедлила, стараясь быстро вспомнить все эти чаши, блюда и парчовые кафтаны. – Там, кажется, не было столь роскошного покрывала, как вот это, – она кивнула на Вито, – но имелись вещи, способные вознаградить даже конунга… Что же, ты хочешь… вы хотите снова осмотреть их и выбрать?