Путь Пилигрима - [163]

Шейн заморгал от дневного света, хотя он и не казался таким уж ярким после искусственного дневного освещения внутри здания. И все же его поразило то, что прошла целая ночь, пока он, сидя и стоя, ожидал Лит Ахна, а потом беседовал с ним.

Он взглянул на площадь перед собой и понял наконец, зачем он пришел. Что его призывало. Мертвые. Те, кого он убил.

Они лежали грудами, как скошенные снопы, все вперемешку - тела в плащах пилигримов и черных формах Внутренней охраны. Раненых, если такие нашлись после того, как посохи и отравленные пули сделали свою работу, уже, видимо, унесли.

Он пошел между убитыми, вглядываясь в их лица. Он был поражен безмятежностью многих лиц, пока до него не дошло, что ни яд, ни палочные удары не привели бы к смерти так быстро, что тело не успело бы расслабиться, и что на лицо в момент смерти снисходит выражение покоя. Нападение толпы на охранников рассеяло людей в черной форме, поэтому мертвые лежали отдельными группами там, где повалили на землю очередного охранника.

Примечательно было, до чего похожи убитые пилигримы и солдаты. Шейн не ожидал, что среди них так много молодых. Неудивительно, что таковыми были охранники. Те, кто в шеренгах стояли перед зданием, имели низший ранг этого подразделения и действительно были молодыми. Во многих отношениях мальчики-переростки. Но он не ожидал, что многие в серых плащах - мужчины и женщины - будут такими молодыми.

Попадались среди них и люди постарше. Он подошел к груде тел, и ему показалось, он увидел что-то знакомое в одном из убитых в плаще, лежащем на спине наверху груды, лицо и верхняя часть туловища которого были закрыты телом другого пилигрима.

Шейн наклонился и с некоторым усилием отодвинул тело в сторону. Лицо находящегося внизу не было закрыто. Это был Питер.

Шейн застыл, не в силах сдвинуться с места.

Этого следовало ожидать, говорил себе Шейн, вспоминая последние слова англичанина, когда тот сжал плечо Шейна и проговорил ему в ухо, как раз перед тем, как Шейн пересек линию охранников: «Увидимся на той стороне».

Тогда эти слова прозвучали для Шейна почти мелодраматически и казались несвойственными Питеру. Тогда он предположил, что их неестественность объяснялась тем, что Питер делал вид, будто не сомневается в возвращении Шейна из Дома Оружия живым после того, как он поставит перед Лит Ахном ультиматум человечества,- никто из них в душе не верил в это.

Но теперь Шейн понял, что вовсе не притворство заставило Питера говорить так. Этот человек с самого начала, должно быть, намеревался быть в первых рядах находящихся на площади людей, когда бы ни пришло время столкнуться с охраной. Вероятно, Питер не лгал, когда сказал, что верит в то, что Шейн видел гигантскую тень реального Пилигрима. Такого рода вера должна была заставить Питера организовать его группу Сопротивления в Лондоне. Он был одним из тех, кто с самого начала верил, что люди готовы на все, лишь бы не терпеть больше присутствия алаагов.

И вот сейчас Шейн был жив.

А Питер - мертв.

Он заслуживал большего, чем лежать распростертым вот так, в штабеле других безымянных тел. Несомненно, позже придут люди, чтобы убрать тела с площади для надлежащего погребения. Но пока, подумал Шейн, он мог бы хотя бы снять Питера с верха штабеля и положить отдельно.

Он принялся за дело. Как и тело, которое ему пришлось подвинуть сначала, безжизненное тело Питера было тяжелым и поддавалось с трудом. Когда Шейну наконец удалось вытащить его, стал виден нижний ряд штабеля, и в частности тело, находящееся прямо внизу. Внимание Шейна было сконцентрировано на Питере, но вдруг, еще не глядя, он понял все.

Медленно, преодолевая сопротивление мышц шеи, повернул он голову и посмотрел на женщину, тело которой лежало под телом Питера,- это была Мария.

Он оцепенел.

••• Глава тридцать третья •••

Он механически вытащил Питера из груды тел и положил на холодный бетон, распрямив ему ноги и положив руки вдоль тела. Потом Шейн вернулся к груде и принялся передвигать тела, чтобы можно было вытащить Марию.

Это была трудная задача. Некоторые из тел, которые ему пришлось передвигать, в особенности двух охранников, были совершенно неподъемны. Но он не останавливался и наконец передвинул всех, кто так или иначе мешал вытащить Марию. Ничем не прикрытая, она лежала неподвижно, с таким же безмятежным лицом, как и у остальных, как будто крепко спала. От дуновения ветра зашевелилась прядка ее темных волос, упав на закрытые глаза и лоб. Машинально он отвел волосы с лица.

Тут он заметил, что левая нога у нее сломана. Тело Питера или другое упало ей на ногу; было видно повреждение кости ниже колена. Осторожно, как живую, он подтащил Марию к Питеру и принялся укладывать ее поудобнее.

Уложив, наконец, обоих на бетон, он сел возле Марии и взял ее руку. На ощупь она была жесткой и напоминала воск. Его ладони не могли согреть ее; и чем дольше он сидел, тем более невыносимым становилось то, что она лежит здесь вот так. Он не смог бы перетащить Питера в другое место, но наверняка мог бы отнести ее к одной из машин «скорой помощи», все еще стоявших на краю площади, и положить на носилки в машине.