Путь отцов - [16]

Поскольку мы вступили на путь не «выборочной», а всецелой благодатной веры, мы должны найти в себе и воспитать в себе новоначальный страх: первую ступень лестницы веры.

И только уже найдя его и не отступая от него самочинно, мы, по мере восхождения к любви совершенной, будем невольно забывать его — в потоке света Царства Божия, которое будет открываться в нас.

«…Кто стремится к совершенству, тот с первой степени страха, собственно называемого рабским, должен постепенно восходить на стезю надежды» (св. Иоанн Кассиан, ДП. — 147).

Поскольку мы стремимся к Божественной любви, мы тем самым стремимся к тому, чтобы и у нас был страх любви, а не страх мучений.

«Бойся Бога из любви к Нему.., — говорит св. Исаак Сирин, — ветхие заповеди хранит страх, а животворныя заповеди Христовы хранит любовь, как говорит Господь: «Аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите. И аз умолю Отца, иного Утешителя даст вам» (Иоан. 14, 15). «…Хранение заповедей такую силу являет (схождение Утешителя), когда совершается из любви к Даровавшему их, а не по страху» (Исаак Сирин, ДП — 758, 696).

Эта любовь, или совершенный страх, в полной мере есть достояние совершенных, но предощущение ее или начало часто посещает самую новоначальную душу. Призывающее явление душе Христа бывает не однажды: «мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты» (Лк. 13, 26). Господь по милосердию Своему вновь приходит и вновь зовет.

«Да молчит всякая плоть человека, и да стоит со страхом и трепетом» — поется в Великую субботу, и чья первоначальная душа не трепетала любовью в этом совершенном страхе–любви?

Но стремление к любви не есть ее домогательство. Только стяжанием новоначального страха мы доказуем, что в душе уже живет начало любви.

«Вводимому на путь благочестия не должно руководствоваться одною благостию к исполнению заповедей, но и памятованием о строгости судов Божественной правды почаще быть возбуждаему на подвиги; чтоб как любовию вожделевать Божественное, так страхом воздерживаться от худого. Почему говорит: «милость и суд воспою Тебе, Господи» (Пс. 100, 1), свидетельствуя, что как любовию услаждаемый молитвенно с Богом беседует, так страхом укрепляемый песнь к Нему воссылает» (св. Максим Исповедник, Д III — 248).

Вот почему, читая Отцов, часто трудно установить, о каком виде страха Божия они говорят. Очевидно, это и не надо устанавливать. Нужно думать не об определении, в каком виде страха Божия мы находимся, а о том, чтобы его приобрести. В нем разрешается вся практика христианства — в богослужении, в мышлении, в жизни. Вот один характерный пример: многие люди имеют не страх Бога, а страх людей. «Тамо убоящеся страха идеже не бе страх», — говорил псалом. А по учению Отцов, страх Божий вытесняет из сердца страх людей и человек освобождается от тяжелого психологического гнета: «Кто проникнут страхом Божиим, тот не боится обращаться среди злых людей» (пр. Симеон Новый Богослов, Д 5–15). Страх Божий впервые дает человеку радость свободы. «Страх Господень», вошедши в сердце… соделывает человека свободным» (Антоний Великий, От. 5). Вот почему в другом псалме сказано: «Возвесели сердце мое боятися имени Твоего».

Приобрести хотя бы начатки страха Божия есть уже великое дело.

Преп. Серафим говорил: «Никто не может стяжать страха Божия, доколе не освободится от всех забот житейских. Когда ум будет беспопечителен, тогда движет его страх Божий и влечет к любви» (ДС — 141).

Отречение от мира во имя любви к Богу ведет к стяжанию новоначального страха Божия, а страх Божий начинает вести человека к любви совершенной, к тем семи дарам Святого Духа, о которых говорит Писание.

Преп. Никита Стифат пишет: «Семь есть даров Духа. Слово Божие, перечисляя их, начинает сверху — от премудрости, и нисходит до конца: до духа страха Божия, говоря: дух премудрости, дух разума, дух совета, дух крепости, дух ведения, дух благочестия, дух страха Божия (Ис. 11, 2, 3). Нам же надлежит начинать с очистительного страха, т. е. со страха мук, чтобы прежде посредством его отторгши себя от худа и покаянием очистившись от скверн греха, достигнуть и сего чистого страха (страха–любви), дара Духа» (Д 5–148).

Когда монах V века, преп. Иоанн Карпафийский говорит о божественном страхе, он передает нам духоносное время первой любви — раннее утро жен–мироносиц: «…жены, бывшия с Мариею, со страхом и радостью великою бежали от гроба (Мф. 28, 8). Может быть, и мы когда–нибудь со страхом и радостию от мысленнаго устремимся гроба» (Д III — 80).

Глава III. О ПОДВИГЕ И БЛАГОДАТИ

«Облекитесь во всеоружие Божие»

Апостол Павел (Еф. VI, 11)

Ум человека, полюбившего Бога и почувствовавшего страх потерять Его, стремится всегда быть с Ним. Но «невозможно, — говорит св. Максим Исповедник, — уму всегда быть с единым Богом, если не стяжет он… любви, воздержания и молитвы. Любовь укрощает гнев, воздержание иссушает похоть, а молитва, отрешая ум от всех помышлений, нагим представляет его самому Богу. Эти три добродетели совмещают в себе все правды…» (Д III — 143–144).

К этим трем великим родовым понятиям совершенства и другие Отцы сводят всю многосложность своего учения о подвиге христианского пути.