Путь один — в глубь себя - [33]

Будда смеялся и отвечал: «Я не ссорился с отцом; не имеет значения, ушел я из дворца или живу в нем и дальше. Вопрос в том, чтобы изменить себя. И если я не могу достичь этого во дворце своего отца, то трансформировать себя в твоем дворце мне будет гораздо сложнее. Если я не могу изменить себя в кругу семьи, то сделать это среди тех, с кем я не дружен и не близок, будет почти невозможно». Ведь твои родные могут иногда простить тебя, найти тебе оправдание, но зачем это делать тем, кто никак с тобой не связан?

Целых шесть лет Будда постоянно получал подобные приглашения. Когда отец Будды узнал, что его сын побирается на улицах, он решил, что тот сошел с ума. «У нас есть все, в чем он мог бы нуждаться, — говорил он, — и никто из наших предков никогда не нищенствовал. У нас в роду были одни правители. Что же нашло на моего мальчика?» В глазах отца Будда, должно быть, выглядел душевнобольным. И, чтобы защититься от этих глаз, Будде нужно было уйти в лес. Если бы отец смог принять сына таким, каков он есть, если бы смог сказать: «Ну что ж, так он устроен. Вот и ладно», все было бы иначе.

Бесконечны формы существования в этом мире, и каждая душа имеет право стать такой, какой она может и хочет, что бы ни было в ней заложено и что бы ни предначертала ей судьба. Любить — значит не вмешиваться, а просто позволить другому человеку достичь всего, на что он способен; позволить семени превратиться в дерево и расцвести. Любовь не требует от лилии, чтобы та стала розой, а от розы — превратиться в лотос. Любовь позволяет лилии быть лилией, дает ей питание, необходимое именно для нее, заботливо поливает, давая ей воды ровно столько, сколько нужно этому цветку, старается не причинять ей вреда. Вот что такое любовь.

И совершенно очевидно, что любви в этом мире нет совсем. Зачем Будде уходить из дворца, если в нем царит любовь? Ведь любовь принимает тебя таким, каков ты есть, она не пытается тебя изменить. Стремление изменить других людей — это проявление ненависти и насилия. Это разновидность хирургического вмешательства: «Из тебя, как из каменной глыбы, я хочу вытесать изваяние; я вырежу твои черты; все, что внутри тебя, подгоню под свое представление о тебе. И пока ты не станешь таким, каким мне хочется тебя видеть, я буду впиваться в тебя своим резцом и бить по тебе молотком, объясняя, где ты был не прав». Каждый пытается сделать другого лучше, оставляя на его личности свою насечку.

Но никакого улучшения не происходит, все искажается еще больше, ведь в каждом человеке может раскрыться только то, что в нем заложено. Нет в мире силы, которая сделала бы его чем-то другим, и, пытаясь изменить человека, мы вредим ему вдвойне. Он не сможет стать тем, для чего был рожден, и, конечно же, никогда не станет тем, для чего у него нет потенциала. Он станет калекой, зависнет посередине — и не на земле, и не в небе. Его судьба была изменена, и теперь он обречен на неудачу, он не сможет исполнить то, на что его обрекли. Вот почему мы так увечны. Вот почему наша жизнь столь безобразна, а смерть — уродлива, наши семена так и не становятся цветущими деревьями. В этом же кроется причина, почему на свете так мало будд и махавир.

Каждый человек рождается с возможностью стать буддой, но столько людей занято его формированием! Говорят, у семи нянек дитя без глазу. Столько людей, столько художников и скульпторов возятся с каждым из нас, что у этой статуи нет ни малейших шансов появиться на свет; ее просто развалят на части. Мать хочет, чтобы ребенок стал таким-то, отец видит его кем-то еще, у дядюшек свое мнение на этот счет; дедушки и бабушки хотят чего-то совершенно другого; учителя пытаются гнуть свою линию; а у политиков на этого ребенка свои собственные виды. И каждая попытка вылепить что-то из ребенка разрушает его.

Мы протягиваем ему руку помощи, но человек может лишь раскрыть свой потенциал, развить то, что в нем заложено. И вот ведь какая штука: мы предлагаем свою похмощь только для того, чтобы использовать. Наша помощь — своего рода сделка, мы требуем, чтобы человек согласился с нашими условиями. Даже отец говорит сыну: «Если ты не готов меня выслушать, эти двери для тебя закрыты!» И открываются двери не из любви: заключая с сыном эту сделку, отец совершает акт насилия. «Если ты выполнишь мои пожелания, если будешь соответствовать тому, что решило мое «я», — если согласишься стать тем, кем я хочу, — тогда этот хлеб с маслом станет твоим, тогда этот дом будет принадлежать тебе. Если же ты не можешь стать тем, кем я желаю, что нас тогда связывает? Если ты собираешься следовать своим желаниям, живи, как знаешь, без меня!»

Вечные раздоры между мужем и женой — обычное дело повсюду в мире. Их корни — в такой же позиции. Жена никак не может допустить, чтобы муж был независимым; она желает контролировать каждый его шаг, каждый поступок...

Есть такая история. Учитель написал письмо матери одного из своих учеников. В нем говорилось:

«Я долго пытался усмирить вашего сына. Всем этим я уже сыт по горло. В школе он не пропускает ни одной юбки. У многих девочек были из-за него неприятности. С каждым днем мне все сложнее его контролировать. Я не знаю, что делать!»