Путь на Голгофу - [3]

К тому времени, когда палатка, наконец, была поставлена, а ящики и коробки затащены внутрь, дождь прекратился. Уровень жидкости в бутылке опустился до значительно более низкой отметки, и мысль о неизбежной встрече уже не казалась Гарту такой непереносимой. По правде говоря, он даже с нетерпением ждал возможности поговорить с миссионером. Если отбросить в сторону всю эту дурацкую историю с приземлением, после целого года одиночества общение с любым человеческим существом представлялось заманчивым. «Прошу Вас отобедать со мной, Джон Гарт», — написал он на обратной стороне какой-то старой накладной. Но, может быть, парень слишком напуган, чтобы принять приглашение? А страх совсем не способствует установлению добрых отношений между людьми. Порывшись под кроватью, он нашел подходящую по размерам коробку и положил в нее свой пистолет. Когда Гарт открыл дверь, он, конечно, сразу же увидел Айтина, который ждал снаружи, поскольку сегодня была его очередь усваивать знания. Гарт вручил ему коробку и записку.

— Отнеси это новому человеку, — сказал он.

— Нового человека зовут Новый Человек? — спросил Айтин.

— Нет! — раздраженно крикнул Гарт. — Его зовут Марк. Но я прошу тебя, только отнести ему вот это и не лезть ни в какие разговоры.

На сей раз, как это и происходило всегда, когда Гарт выходил из себя, последнее слово осталось за маленьким вескерианцем, все воспринимавшим буквально.

— Ты просишь не лезть ни в какие разговоры, — медленно произнес Айтин, — но Марк может попросить меня побеседовать с ним. А другие спросят меня, как его зовут, и если я не смогу ответить, как его зо...

В этот момент Гарт хлопнул дверью, и голос Айтина оборвался. В конечном итоге подобные приемы ни к чему не приводили, так как при следующей встрече — будь то через день, неделю или даже через месяц, — монолог Айтина возобновлялся с того самого

слова, на котором он прервался в прошлый раз, и мысль его, преодолев все барьеры и препятствия, обязательно доходила до конечного, хотя и потерявшего уже свою актуальность, вывода. Выругавшись про себя, Гарт бросил в воду самые вкусные концентраты, какие у него оставались.

— Войдите, — сказал он, услышав тихий стук в дверь. Священник вошел и протянул ему коробку с пистолетом.

— Благодарю вас за посылку, мистер Гарт. Я высоко ценю чувства, побудившие вас направить ее. Мне совершенно непонятны причины неприятного инцидента, случившегося после посадки корабля, но, раз уж нам с вами придется жить на этой планете неопределенно долго, думаю, лучше всего предать это дело забвению.

— Виски? — спросил Гарт, принимая коробку и указывая на бутылку на столе. Он до краев наполнил два бокала и передал один священнику. — Совершенно с вами согласен, но я все же должен вам объяснить, что именно произошло там, укорабля. — На какую-то секунду он нахмурился, глядя в бокал, затем поднял его и произнес: — Вселенная велика, и я думаю, нам всем хватит в ней места. Выпьем за Разум.

— Господь с вами, — сказал отец Марк и тоже поднял свой бокал.

— Ни со мной, ни вообще с кем бы то ни было на этой планете, — твердо сказал Гарт. — И в этом — все дело. — Он отпил из своего бокала и вздохнул.

— Вы говорите так, чтобы смутить меня?— улыбаясь, спросил священник. — Уверяю вас, меня это нисколько не смущает.

— Я не собираюсь смущать вас, а .говорю это в прямом смысле. Я принадлежу к тому разряду людей, которых вы называете атеистами, и потому мне нет никакого дела до религиозных откровений. Но вот местные туземцы, какими бы простыми, необразованными и первобытными они ни были, сумели дожить до настоящего времени безо всяких суеверий или каких бы там ни было признаков боголепия. И я надеялся, что они будут продолжать в том же духе.

— Что вы говорите? — нахмурился священник. — Вы хотите сказать, что у них нет ни Бога, ни веры в будущее? И они умирают...

— Умирать-то они умирают, и в прах обращаются, как и все остальные живые существа. У них есть гром, деревья и вода, но нет богов-громовержцев, лесных духов или водяных нимф. Они не знают уродливых идолов, табу или колдовских заклинаний, укорачивающих жизнь. Они — единственные известные мне первобытные люди, совершенно свободные от всяких суеверий и, по всей видимости, они гораздо счастливее именно благодаря этому. И я всего лишь хочу, чтобы они оставались такими же.

— Вы хотите, чтобы они оставались такими же — без Бога, без надежды на спасение?— глаза священника расширились, и он слегка отпрянул назад.

— Нет, — ответил Гарт. — Я хочу, чтобы они оставались свободными от суеверий до тех пор, пока не узнают больше и не смогут все взвесить и обдумать трезво, избежав предвзятых мнений и, возможно, даже крушения своего счастья.

— Сэр, ставя веру на одну доску с суеверием, вы оскорбляете церковь, и...

— Прошу вас, — подняв руку, сказал Гарт. — Никаких теологических споров. Сомневаюсь, что ваш орден оплатил вам проезд сюда лишь ради того, чтобы попытаться меня переубедить. Учтите, мои убеждения складывались на основе зрелых размышлений в течение целого ряда лет, и никакая доза полунаучных метафизических рассуждений не в состоянии их изменить. Я обещаю не делать попыток обратить вас, если вы пообещаете мне то же самое.