Путь мертвеца - [50]

Такой были Империя перед лицом самой страшной за двадцать веков угрозы – шатающийся великан, раздираемый болезнями, с плохо слушающимися руками и ногами. Угроза гражданской войны нисколько не изменила намерений Императора, планомерно готовящегося к весенней кампании. Собрав самое мощное войско, которое он только мог собрать, Тарерик собирался прихлопнуть Черных, словно назойливого комара.

Но комар этот выпил уже столько вражеской крови, что мог считать себя победителем. За минувшую зиму армия Ргола непрерывно росла. Заслышав о победах Черных, со всего мира в Энгоард сползались полчища наемников, желавших нажиться на войне против такой богатой страны. Из Тсуланы и Мейоны приходили пополнения; пополнялись ряды членов Теракет Таце. Грядущая битва обещала стать самой великой с тех самых пор, как в непрерывных войнах была рождена Империя.

В самом Бартресе – грязном, запущенном, с разоренным садом – Девлик не обнаружил армии Черных. Ргол оставил в бывшем поместье Симы сотню тсуланцев, погрязших в пьянстве и разврате. Наемники во главе с Грималом ждали здесь же, как им и было приказано, причем, судя по лицам, они старались ни в чем не отставать от тсуланцев.

Девлик расположил вновь прибывшую армию в городке, располагавшемся немного на север от поместья. Раньше там жило большое количество людей, так или иначе обслуживавших Симу, но теперь почти все дома пустовали. Хозяева либо были убиты, либо бежали, оставив на месте большую часть нажитого имущества. Все более-менее ценное давно было разграблено, но печи, столы и кое-что из посуды еще оставалось на месте. Разместив солдат по домам и велев им обживать стылые жилища, Девлик взял с собой Миланора и отправился с ним на встречу с Грималом.

Старый капитан, брюхо которого распухло от неумеренного употребления дрянного недозревшего вина и пива, полулежал в деревянном кресле, в одной из многочисленных комнат дворца Бартреса. Здесь было, как и в остальных комнатах, холодно и гулко; ковер, расстеленный на полу, был загажен разлитыми напитками и затоптан грязными солдатскими сапожищами. Тусклые серые стены, когда-то, вероятно, беленые в прелестный голубой цвет, смотрели на мир несколькими пятнами – там висели украденные картины и гобелены. На столе, исцарапанном и липком от пролитого пива, стояли блюда с окаменевшими объедками, валялись перевернутые кружки и черепки разбитых кувшинов. В стенных зажимах чадили несколько факелов; ставни были плотно закрыты.

Девлик равнодушно осмотрел все это. Гримал, как ни в чем ни бывало, храпел в своем кресле. Мертвец шагнул к окну и, сделав пасс рукой, выбил запоры, которые удерживали ставни. Со стуком и скрипом створки разошлись и впустили в комнату свет солнца, пусть и не очень яркий. Один луч, густой и золотистый, переливающийся от витавшей в воздухе пыли, ударил капитану прямо в лицо. Гримал заурчал, завозился, засучил всеми конечностями сразу. Скривив бородатое лицо, он зевнул во всю ширь рта, чмокнул губами и угрожающе пробасил, не открывая глаз:

– Кто бы ты ни был, ублюдок, сейчас ты сильно пожалеешь о своем поступке! – кряхтя, Гримал сполз с кресла и протянул руку к столу, чтобы нащупать на нем кинжал. Девлик стоял у окна, практически невидимый на фоне бьющего в комнату света. Гримал наконец разлепил веки и прищурился. Ему пришлось склонить голову и даже вытянуть коротенькую шею, чтобы разглядеть, кому же принадлежит этот высокий темный силуэт? Так и не разобравшись, капитан сделал пару шагов вперед: шел он, словно бы по палубе попавшего в жестокую бурю корабля. Когда он вышел из полосы света, слепящего глаза, и смог разглядеть наглого нарушителя своего спокойствия, вся спесь и уверенность старого вояки улетучились, как снег, упавший на раскаленное железо. Бледный, как сама смерть, покрытый жуткими черными пятнами, худой и грязный, перед ним стоял его Хозяин, человек, которого он боялся и уважал сильнее, чем отца – а уж того Гримал чтил не менее рьяно, чем Белые колдуны почитают Облако! Лишенные выражения глаза Девлика смотрели на капитана наемников и как будто бы не видели его. Это было даже страшнее, чем ярость или неудовольствие; кинжал сам собой выпал из ослабшей руки Гримала, а он сам опустился на загаженный ковер следом. Встав на колени и упершись в пол костяшками пальцев, Гримал стал похож на старого, провинившегося пса – только без виляющего хвоста. С задрожавшей нижней губы стекла струйка слюны, когда вояка сдавленно прошептал:

– Господин! Вы вернулись… вернулись, чтобы вести нас в царство мертвых?

Похмельные мысли Гримала вертелись и путались. Как и большинство смелых людей, под действием хмеля он был подвержен внезапным переменам настроения и вспышкам безумной храбрости. Поборов первый приступ ужаса, так подло срубивший его с ног – все от неожиданности, конечно! – Гримал тут же снова поднялся на ноги. Схватив тупой короткий кинжал, словно меч, старый разбойник попытался выпрямиться и отсалютовать им.

– Хозяин мой, великий и непобедимый чародей Сорген! Ик! Готов идти за тобой в чертоги Тьмы, горящие миры, на дно моря… – тут он запнулся и смущенно улыбнулся. – Только позволь сначала отлить, иначе же, клянусь, я сам сделаю новое море, не хуже Наодима!