Путь меча - [15]

– Обгадился человечек! Отдавай одежку-то, штаны тока грязные оставь себе. – Гнусно захихикал зеленый глюк.

Против всякой логики, Мальцев начал злиться.

– А рожа твоя зеленая не треснет?!

На морде гоблина пронеслась череда мучительных мыслительных процессов.

– А. Это ты меня обидеть хочешь?! – обрадованно прогундосил он.

Парня неожиданно прорвало.

– Ты в зеркале-то себя видел? При всем желании я тебя не смогу обидеть больше, чем твои родители.

– Это ты в моей красоте сомневаешься?! Крыса обоссанная! Я тебе сейчас кишки на копье намотаю! – взревел не своим голосом гоблин, яростно подпрыгивая в черте щита, словно что-то мешало ему выйти.

– Нельзя сомневаться в том, чего нет. Что ты мне сделаешь, малыш, а? – злорадно парировал Федор, привставая и нащупывая за спиной копье. Мало ли что этот псих выкинет, вон у него зубы какие, да и лезвие копья не выглядит стерильным, царапнул и месяц стационара обеспечен.

Сделав еще шаг назад, парень повернулся посмотреть, куда же делось копьё, краем глаза заметил движение и только по счастливой случайности избежал удара. Непонятно каким способом, коротышка успел молнией преодолеть три метра и теперь с выражением злобной сосредоточенности вертел копьем на опасном расстоянии от живота Мальцева.

В растерянности парень отпрыгнул назад и скорее по наитию, чем специально, перекинул щит в левую руку, наудачу махнув мечом перед собой. В ногу тут же прилетел удар от коротышки, очевидно, тот целился в левый бок, но был вынужден уйти с линии атаки и перенести точку удара. Вспышка боли смыла растерянность и наполнила Мальцева гневом. Следующие десять минут выпали из сознания, гоблин, почувствовав непрофессионализм соперника, шутя уходил от размашистых ударов, насмешками и уколами в ноги и руки выводя из себя соперника.

Копье в руках коротышки как живое летало, дергалось и жалило как змея. Федор злился, напрягался, крутил мечом во всех направлениях, но не мог ничего противопоставить гибкому как резина и резкому как понос коротышке, постепенно покрываясь сеткой порезов и уколов. Хуже всего то, что он начинал постепенно уставать и всё чаще пропускал удары.

Кожа вокруг ран почему-то онемела, но это было даже к лучшему, по крайней мере, так он не чувствовал боли. В голове скорым поездом мелькнуло, что лезвие копья может быть отравлено, но мысли сдаться не появлялось, Мальцев каким-то образом знал, что коротышка не проявит сострадания.

Минут через пятнадцать избиения, схваткой это называть нельзя, парень начал понимать, что теряет контроль над телом. Не было уже привычной ясности в голове, ноги начали заплетаться, а правый глаз залила струйка крови. Вот левая рука разжалась, и щит, громыхая, покатился по полу, правая рука с мечом стала чудовищно тяжелой, и было трудно её просто держать на весу, не то что двигать.

Коротышка, убедившись в бессилии противника, картинно встал, опираясь на копье, и начал что-то с увлечением вещать, что именно, уловить было сложно: парень пытался просто удержаться на подгибающихся ногах и не уронить оружие.

– А после того как я отрежу тебе уши, – мечтательно закатил глаза гоблин, – я сниму с твоей пустой башки кожу и сделаю из черепа горшок для своих щенков, чтобы ты хоть тут смог чем-то пригодиться.

Непонятно, что сыграло свою роль. Чувство собственного бессилия или нежелание быть ночным горшком, но Мальцев последним усилием поймал нить управления над телом и, выронив меч, прыгнул на коротышку, сдавливая его в объятиях: тот неосмотрительно подошел слишком близко и не успел отреагировать.

Гоблин оказался удивительно костлявым и жестким и мало того, что умудрялся кусаться, так ещё и пах отвратительно. В голове Федора что-то шелестело, как от давления при сильном напряжении, парню сквозь туман восприятия показалось даже, что он слышит, как лопаются сосуды, один за другим.

Получив пару болезненных укусов и чувствуя, как силы оставляют его, Мальцев, наконец, откинул все мысли. В ярости заорав, он, сдавив изо всех сил горло коротышки, начал бешено колотить его о плиты пола.

Успокоился Федор только тогда, когда хрип гоблина затих, а сам он весь перемазался в дурной зеленой крови твари. Оставшихся сил хватило, только чтобы сползти с трупа. Отодвинувшись в сторону, он упал лицом на холодный камень пола и, закрыв глаза, провалился в черный колодец беспамятства.

Глава 7. Дела империи

Над Фиарварденом начинался рассвет. Сквозь редкие облака пробивались лучи светила, окрашивая их в красивые желто-красные тона. Предсказатели назвали бы подобные краски неба нехорошим предзнаменованием, возвещающим жителям города о неприятных событиях, однако положа руку на сердце от этих кликуш в синих балахонах редко услышишь доброе слово.

В солнечной дорожке на заливе Фиары в этот ранний час дрейфовало множество мелких рыбацких лодчонок: рыбаки спешили снять сети до того, как начнется движение в порту, и раньше других выложить свой улов на прилавки.

Рынок, располагавшийся в непосредственной близости от порта, потихоньку заполнялся торговым людом. Уже бегали носильщики со своими громыхающими тележками и недовольно кричали животные, перевозящие товары и сами являющиеся товарами.