Путь Малфоя - [63]

Почему Визерис Таргариен отнял у вернейших слуг их власть, унаследованную от предков?

Почему король-чародей сам отдал нити управления государством какому-то совету, где могут затесаться вчерашние простолюдины?..

Об этом не говорили вслух даже шёпотом, так как границ сил короля не осознавали даже его дети, но в воздухе буквально витало утверждение о том, что безумие Таргариенов, которым страдали его предки, из-за тяжёлых испытаний в детстве и юности, а также перенесённой болезни, всё же настигло правителя. И пока он своими безумствами не разрушил всё то, что создавалось долгими десятилетиями, верные подданные должны его остановить… Ну, или помочь тому, кто действительно сможет прекратить этот хаос.

Ещё одним признаком безумия стало то, что Визерис сам дал возможность любому магу, воину или стрелку бросить ему вызов, пусть и один раз в год. Разумеется, воспользоваться шансом усесться на Железный Трон решались немногие, тем более после показательных дуэлей короля и королевы, которые могли бы сравнять с землёй Красный Замок и не заметить этого, если бы не запитанные от стационарных накопителей барьеры.

Сириус объединял в себе несколько черт, необходимых для того, чтобы бросить вызов королю: он был волшебником и умел фехтовать, являлся Таргариеном по крови (благодаря чему его легко примут и аристократы, и народ), но самое главное — его взор не застилала пелена благоговения перед отцом, превращающая обычного сломавшегося под грузом власти человека в непогрешимого полубога…

«Церковь Семерых неплохо поработала над его репутацией, делая для простых людей саму мысль о бунте против Визериса Таргариена чем-то вроде богохульства».

И вновь начались тренировки: лучшие мастера владения оружием и кулачного боя, купленные за огромные деньги, день и ночь вбивали в принца свою науку; свитки ашайских колдунов, древних валерийцев и Первых Людей заполняли полки библиотеки и голову волшебника новыми знаниями; финалом подготовки стало путешествие сперва в Браавос, на который Сириус всегда хотел посмотреть, а затем и по Вольным Городам, чтобы посетить храмы богов… В конце концов, если уж короля-чародея поддерживают Семеро, то почему бы и будущему королю не получить помощь сверхсущества?

К сожалению, на молитвы откликнулся только Рглор… да и то словно бы неохотно, с какой-то ленцой.

* * *

…лучи заклинаний метались между барьерами, в то время как двое волшебников, давно перешедших на скорости, при которых обычные люди могли бы увидеть только размытые тени, появляющиеся то в одном, то в другом углу, лишь увеличивали и увеличивали напор. Стихийные чары, бытовые заклинания, боевые проклятья — это и многое другое шло в дело, стремясь подавить одного из дуэлянтов если не мастерством, то хотя бы неожиданностью трюка.

— Ты многому научился, сын, — весело улыбаясь, заявил правитель Вестероса, ничуть не запыхавшийся и даже не запылившийся, остановившись в десятке шагов от принца.

«Издевается… Эх… А ведь он выглядит почти нормальным… Как в детстве. Или он уже тогда?..» — восстановив дыхание, Сириус вновь принял боевую стойку, перехватив волшебную палочку левой рукой.

— Я научился такому, о чём ты никогда и не мечтал! — во время произнесения этих слов, младший Таргариен наколдовал себе в правую руку рукоять меча, из которой торчал тонкий острый прут. — Брисинггер!

В следующий миг вместо прута у Сириуса в руке был настоящий огненный меч, пылающий багряно-красным пламенем, закручивающимся в гудящую спираль. Это оружие, способное пробивать любые щиты, имело лишь один недостаток…

«Меня хватит секунд на тридцать пять», — оценив нагрузку на свою магическую систему, мысленно констатировал претендент на трон.

— Интересное решение, — хмыкнул король-чародей, а затем его волшебная палочка превратилась в… фонарик, из которого ударил луч плотного фиолетового света, принявший вид меча-бастарда. — Но ты не первый, кто придумал создавать стихийное оружие.

— Это тебе не поможет, — дрогнувшим голосом произнёс Сириус, направляя оба орудия на отца. — Я остановлю тебя и спасу империю…

— Я и есть — империя! — торжественно провозгласил старший Таргариен, а затем с пальцев его свободной руки ударили потоки ослепительных молний…

(4)

Отменив заклинание трансформации волшебной палочки, которое ближе к анимагии неживого, нежели трансфигурации (всё же формула заклинания, как и облик артефакта, прописаны в структуре концентратора на том же уровне, что и мои анимагические личины), бросаю взгляд на лежащего на полу Сириуса. Взмокший от пота, местами подпалённый молниями, в разорванной одежде… но гордый и несломленный, он продолжает сверлить меня взглядом, выражая полную готовность принять свою судьбу, до самого последнего вздоха отстаивая чьи-то там убеждения.

«Как там было у классика? «Юноша гордый со взором горящим»? Его бы энергию да в мирное русло… Нет: светлого мага из него не получится», — манящими чарами призываю в левую руку волшебную палочку сына, в которой отчётливо ощущается чуждая сила, заключённая в кусочке ментальной оболочки.

— Не смей… — хрипит юнец, уже переставший быть мальчиком, но так и не ставший мужчиной.