Путь к звёздам - [19]

— Я всегда взвешиваю свои слова. Но, раз уж ты задала прямой вопрос — я один раз сделаю вид, что верю, будто тебе искренне нужен ответ, и дам его. У твоего кузена были сложности с адаптацией к невесомости. При этом он ненавидел посещать Space-Ad, переполненный людьми, глазеющими, как он нелепо барахтается в воздухе, обливаясь от напряжения потом. Пройдя базовый курс адаптации, на который его направили медики, он перестал посещать центр, и решил дальше практиковаться самостоятельно.

— Джерри Перкинс неоднократно предлагал ему помощь!

— Это тот Джерри, который не упускает случая над ним поподтрунивать? Если ты хоть немного знала характер своего кузена, то должна понимать, что он никогда не уязвил бы настолько своё самолюбие. Он и мне не признавался бы в своих проблемах, если бы верил, что от меня их получится скрыть. Он нашел тихое место, где мог практиковаться, не привлекая назойливого внимания. Это был технический переход, ведущий из сектора «Лямбда» в отсек обслуживания космического лифта. Доступ в него был не рекомендован, но не ограничен при нашем уровне допуска. Там было безлюдно, а через иллюминатор открывался вид на космический лифт и часть Луны. Мы бывали там иногда вдвоём. Иногда он ходил туда в одиночку. Навигационный маячок, имплантированный каждому человеку на станции, обеспечивает сохранение в кэше данных обо всех передвижениях. Изучив эти данные, служба безопасности первым же делом убедилась, что твой кузен бывал в месте, где он погиб, неоднократно ранее. Причину я уже объяснила.

— Господи! Вы что, не понимали, что там опасно?!

— Во-первых, это место не считалось более опасным, чем большинство других отсеков станции. Иначе вход туда гражданским был бы заблокирован. Во-вторых, если тебя интересуют подробности моей причастности к этой затее, то я не тащила его за собой на «Gateway», и уж тем более не поддерживала его более далеко идущие планы. У каждого человека есть свои биологические особенности и границы, которые нужно оценивать трезво. Ему было не место в космосе. Все это понимали, включая меня. Но он из упрямства вбил себе в голову вначале, что должен попасть на станцию, а потом — что должен участвовать в экспедиции.

— Энди? В экспедиции?! — не поверила своим ушам Тёрнер.

— Да. Возможно, ты знала бы об этом, если бы пыталась иногда играть роль «внимательной кузины» ещё при его жизни.

— Чёрт возьми! Он что, спятил?

— Никаких разумных причин для такого решения не было, учитывая количество и серьёзность имеющихся у него противопоказаний. Он едва-едва сумел получить BAC, хотя его проходят даже восьмидесятилетние. Я объективно понимала, что он не прошел бы более серьёзные тесты, и неоднократно прямо говорила ему об этом. Но критичное отношение к себе и границам своих способностей не относилось к его сильным сторонам. Он говорил: «Если смогла ты, то и я смогу».

— Ты?! — отвесила челюсть Саша.

— Ты и этой информацией не владеешь? — снисходительно сощурилась Акеми. — С твоим уровнем допуска и твоими… м-м-м… знакомствами — она тебе уже легко была бы доступна, если бы ты хоть немного потрудилась.

— Вообще-то, состав экспедиции как раз известен мне довольно неплохо. И тебя я там не видела!

— Я займу одно из дополнительных мест на корабле, размещением которых ты как раз занимаешься. Правление решило включить в состав экспедиции несколько дополнительных специалистов «Сайбрекса», на случай, если предстоит вручную перепрограммировать «Лиама» без полного кода доступа. Я согласилась стать одним из этих специалистов.

— Охренеть, — присвистнула Тёрнер, не справляясь с таким количеством новой информации.

— Ну так что, допрос окончен? Тем вечером сын твоего дяди отправился туда, где часто бывал в последнее время, одержимый своей навязчивой идеей. И, по нелепому стечению обстоятельств — случилось то, что случилось. Случившееся было зафиксировано множеством технических устройств. Было проведено служебное расследование, в рамках которого меня допросили не менее десятка раз, а также подробно изучили запись того дня с моей нейрооптики. Одного техника уволили за халатность при обслуживании технических коммуникаций, ему грозит судебное разбирательство. Что ты хочешь предъявить мне, Тёрнер? Что это случилось по моей вине? Это из-за меня, мол, ему взбрела в голову такая идея?

— Да нет, конечно. Просто я… выдохнула Саша, смутившись. — Господи! Всё это так странно. Чертовски сложно уложить это всё в голове…

Под прицелом колючего взгляда японки нужные слова не находились. Тёрнер покачала головой, в очередной раз поражаясь, как казалось бы хорошо знакомые люди способны удивлять своими поступками.

— Для него это было, должно быть, очень важно, — наконец произнесла она. — То, что было между вами. Раз он решился ради этого на такое. Я пока не встретила в своей жизни человека, за которым согласилась бы последовать в межзвёздное путешествие с неясными перспективами в один конец…

— Только не опошляй всё до ванильного романтизма, — не приняв заданный Сашей тон разговора, предложила Акеми, пренебрежительно сощурившись. — Наши отношения тебя совершенно не касаются. Но, к твоему сведению, это были свободные и сознательные отношения двух самостоятельных и интеллектуально развитых людей. Каждый из нас стремился к самореализации своим путём. В определённый момент наши пути пересеклись. И это всё. Отнюдь не мальчишеская влюблённость и не примитивные первобытные инстинкты толкали его к желанию принять участие в экспедиции. У него были на то свои причины, гораздо более глубокие. Они, впрочем, теперь уже не имеют значения.