Путь к власти - [32]

Она перевела взгляд на Холланда, который улыбнулся ей, и испытала что-то похожее на угрызения совести.

– Решено, – сказала себе Мари, – так оно и будет.

Вернувшись в свои покои, Бэкингем думал только о том, как бы закрепить впечатление, которое он сумел произвести на королеву. Он вспоминал все то, что слышал о ней от Холланда, и внезапно сообразил. Позвав портного, герцог приказал ему пришить на живую нитку к великолепному костюму из лилового атласа не менее двухсот отборных жемчужин.

Вечером, на балу, который был устроен в его честь, он низко поклонился, приветствуя царственных супругов. Жемчужины, одна за другой, посыпались на пол. Нужно было видеть, как отпрыски знатнейших фамилий ползали по полу, собирая их, и с неохотой возвращали владельцу.

– Благодарю вас, господа, – со снисходительной улыбкой произнес милорд, – оставьте себе эту безделицу.

Анна так страдала от скупости супруга, что этот жест поразил ее даже больше, чем рассчитывал герцог. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он обратился к Людовику с просьбой позволить ему открыть бал с королевой. Король согласился.

– Жаль, что Генриетта не смогла присутствовать, – произнесла Анна Австрийская во время танца, чтобы скрыть смущение, – она так любит танцевать. Герцог, у вас будет прекрасная королева.

– Я вижу перед собой прекраснейшую из всех земных королев, – ответил герцог, – и не думаю, что моему государю повезет больше, чем королю Франции. Но не будем говорить о Ее Высочестве, это политика, а Ваши прекрасные глаза заставляют забыть обо всем на свете.

– Милорд, мы у всех на виду, – тихо сказала Анна, а ей совсем не так хотелось ответить…

Мари с удовлетворением наблюдала за танцующими. Ими же были заняты мысли еще одного человека, – Ришелье смотрел в ту же сторону с плохо скрываемым ревнивым беспокойством.

После бала герцогиня сопровождала королеву в ее покои. Оставшись наедине с подругой, Анна разрыдалась.

– Что мне делать, Мари? – спросила она.

– Ни в коем случае не влюбляться, но постараться получить удовольствие. Я помогу вам, – прошептала герцогиня, обняв королеву.

– Мне страшно, – ответила Анна, прижавшись к ней, – если об этом узнают…

На следующий день французская и английская стороны, а именно герцоги Бэкингем и Ришелье, сели за стол переговоров. Впрочем, говорить было особенно не о чем. Французы предложили щедрое приданое, англичан оно устраивало. Но не в интересах герцога было так скоро согласиться, ведь это ускорило бы его отъезд. Поэтому английский министр потребовал заодно разобраться со всеми спорными вопросами. Так заключение брачного союза стало зависеть от решения множества крупных и мелких споров – религиозных, военных, торговых, таможенных и прочее, и прочее… И хотя при других обстоятельствах Вилльерс вряд ли нашел бы в кардинале столько готовности к компромиссу, переговоры все же обещали затянуться.

В тот же вечер Бэкингему наконец-то удалось увидеться с Джоном. Радость от встречи была огромной, но, увы, недолгой.

– Проклятый Соммерсет, – с ненавистью проговорил герцог. – Мой брат вынужден скрываться, вместо того чтобы вместе со мной блистать при французском дворе. Ну, да ничего, если все сложится удачно, мы вместе посмеемся над этим негодяем!

После бала Ришелье вернулся к себе в глубокой задумчивости. Ему было ясно, что королева увлечена красавцем лордом. Кардинал вспомнил все свои тщетные попытки завладеть сердцем этой гордячки.

– Нет, Анна, – прошептал он, – вы отвергли меня, но и его не получите, клянусь в этом.

Именно заботам Его Преосвященства герцог был обязан знакомству с Марион Делорм, одной из самых прекрасных женщин Франции. Не имея денег, но обладая красотой и пылким темпераментом, Марион жила на средства своих богатых покровителей. Сейчас ее любовником был герцог де Гиз. Это был привлекательный молодой человек, который в последнее время из-за расточительности Марион испытывал нехватку в деньгах, что в конечном счете и вынудило его согласиться на предложение Ришелье познакомить свою пассию с Бэкингемом.

Вот почему во время утренней прогулки Вилльерс, сопровождаемый Гизом, увидел любопытную картину. Марион, как было задумано, поправляла подвязку, демонстрируя окружающим красоту своих точеных ножек. Увидев процессию, она опустила юбку, без тени смущения улыбнулась де Гизу и проплыла мимо. Этого оказалось достаточно, чтобы милорд возжелал поближе познакомиться с прекрасной дамой. Это удовольствие обошлось герцогу в четыре тысячи пистолей.

Довольный кардинал потирал руки и на радостях сделал серьезный промах, поручив Марион во время следующего свидания расспросить Бэкингема о его планах относительно важного торгового соглашения. Герцог насторожился. Он слышал о женщинах, состоящих на службе у Ришелье, и о судьбе тех глупцов, которых увлекла их красота. Причислять себя к числу последних Вилльерс не собирался, поэтому просто сообщил Марион, что эта ночь была последней.

Он вновь обратил внимание на Анну Австрийскую. С этих пор милорд стал верным рыцарем Ее Величества, сопровождая королеву во время прогулок. Такая удивительная преданность не могла остаться незамеченной, и однажды Анна с ужасом услышала, как о ее предполагаемом романе сплетничают придворные дамы. У нее даже не хватило сил разбранить их как следует. Но свое горе она излила Мари де Шеврез.