Путь к славе - [29]

– Вот куда мы идем! Ступайте. Я уж не отстану!

– Хорошо! Теперь молчи и смотри в оба!

Они спустились в ручей Вэм и перешли его, вымочив ноги до колен.

Вскоре они очутились перед конюшнями замка.

Екатерина осторожно двигалась вдоль стен, отыскивая место, где можно было бы проникнуть в сад. Заметив, что в одном месте стена несколько обвалилась, она сделала знак, чтобы ла Виолетт помог ей влезть наверх.

– С восторгом! – ответил наивный влюбленный, подставляя спину и радостно чувствуя на плечах дюжую ногу Екатерины, которая воспользовалась его боками как скамейкой.

Через несколько минут оба уже были в саду и осторожно, прячась за деревьями, направлялись к ярко освещенной комнате нижнего этажа.

XVII

В откровенном разговоре барон Левендаль и маркиз де Лавелин пришли к полному соглашению.

Барон поставил вполне определенные условия: Бланш в эту же ночь должна стать его женой, в противном случае он немедленно отправится в Эльзас и наложит запрет на все поместья маркиза, оставляя за собой право прибегать и ко всяким другим мерам, а так как от него зависело окончательно погубить маркиза, то последний тотчас же выразил горячее желание сделаться тестем барона.

Не только перспектива почетного брака для дочери руководила поступками маркиза: дело шло о спасении его собственной чести, и это заставляло его горячо желать, чтобы Бланш образумилась и уступила мольбам Левендаля.

Заставляя Леонарда освободить его от Борепэра, барон прибегнул к насилию; так же поступил он и теперь: он сумел втянуть вечно нуждавшегося в деньгах маркиза в скандальное и опасное предприятие. Как друг принца де Рогана, Лавелин был замешан в злополучную историю, ожерелья Марии Антуанетты. Ему удалось избежать судебного преследования, но в руках у барона были доказательства участия маркиза в плутовских действиях инициаторов этого крупного мошенничества, в котором королева играла более чем двусмысленную роль.

Если бы маркиз вздумал, спасаясь от барона, бежать из Франции, австрийский двор возбудил бы процесс против своего пленника для отмщения за честь королевы – бывшей эрцгерцогини империи. Если бы он остался на родине – на него можно было донести революционному правительству, и тогда роль, которую маркиз сыграл в истории ожерелья, неизбежно привела бы его на эшафот. Таким образом, он всецело находился во власти барона.

Подобно тому замку, в котором он нашел теперь несколько вынужденный приют, отец Бланш также был между двух огней и потому решился на последнее средство. Так как Бланш решительнее прежнего отказывалась уступить настояниям барона, го маркиз, истощив все доводы, признался наконец дочери, какая опасность угрожала ему: его имущество, честь и даже жизнь были в руках барона. Если Бланш не спасет его, ему остается только умереть. Неужели она не боится, что совесть будет упрекать ее в отцеубийстве, если она доведет несчастного отца до такого отчаянного шага?

Дрожащая, потрясенная этим признанием, Бланш могла лепетать лишь какие-то бессвязные слова. Странное упорство барона поражало ее; неужели у человека, который стремился сделаться ее мужем, не было ни сострадания, ни чувства собственного достоинства? Как мог он домогаться ее руки, зная, что она ненавидит его и любит другого, от которого даже имеет ребенка? Уверенная, что барон получил посланное через Леонарда письмо, Бланш старалась успокоить отца. Она говорила себе, что барон, конечно, был тронут ее признанием и ничего не рассказал маркизу; а если он не выдал ее тайны, то, следовательно, не хотел злоупотреблять своим страшным влиянием на маркиза. Безумно влюбленный, он полагал, что Бланш возьмет назад свое решение, прощал ее и желал забыть, что ее сердце уже раньше принадлежало другому. Может быть, он надеялся, что заставит полюбить себя. Итак, в глубине души Левендаля все еще жила надежда, которую непременно следовало уничтожить; а для этого необходимо было настаивать на отказе. И Бланш, не объясняя отцу причин, еще раз повторила, что никогда не будет женой барона.

– В таком случае, – в бешенстве закричал маркиз, полагая, что его дочь сошла с ума, – я заставлю тебя повиноваться, непокорная развратница! Ты будешь обвенчана нынче же ночью, слышишь? Нынче же ночью, хотя бы мне пришлось самому тащить тебя к алтарю, связанную по рукам и ногам! – И он вышел из комнаты, чтобы повидаться с бароном и посоветовать ему поспешить с приготовлениями к брачной церемонии.

Оставшись одна, Бланш задумалась. Решимость Левендаля разобьется о ее энергию. Она будет бороться до конца, она не перестанет отказываться от союза, внушающего ей отвращение. Но для этой борьбы ей недоставало самого верного союзника – ее ребенка… Отчего он не здесь, не с нею? Присутствие этого живого доказательства ее любви к другому убедило бы маркиза, а барона вынудило бы отказаться от его притязаний.

Бланш с возрастающим беспокойством спрашивала себя, что могло помешать Екатерине Лефевр сдержать обещание.

Наступила ночь, и ей пришлось отказаться от надежды увидеть вдали идущую в замок женщину с ребенком на руках. Глубокая печаль охватила Бланш при мысли об армиях, которые грозной стеной окружили замок. Она говорила себе, что Екатерина, вероятно, побоялась пуститься в путь по местности, наводненной войсками; может быть, ее вынудили отложить путешествие.