Путь к сердцу - [29]

— Не знаю, что вы…

— Не надо! Не лгите мне! — резко оборвал он. — Довольно лжи. Знаете, меня всегда интересовало, что заставило вас похоронить свою личность под всеми этими удушающими внешними признаками псевдопослушания… «Да, сэр; нет, сэр; три полных мешка, сэр». И не надо утверждать, что вы довольны своей работой. Может, когда-то она вам и нравилась, но с тех пор, как умер судья, вы слишком долго единолично здесь командовали и не можете так сразу отказаться от своей независимости и подчиниться мне или кому-нибудь другому. Думаю, только теперь вы начинаете осознавать свои возможности. Вы хотите от жизни чего-то большего, но по какой-то причине боитесь протянуть руку и взять это…

Ванесса чувствовала себя раздавленной и была не в состоянии парировать его вопросы, ее хватало лишь на упорное сопротивление.

— Не у всех такая целеустремленность, как у вас…

— Была, — зловеще поправил он. — Вам будет приятно узнать, что я быстро меняю свои интересы. Во всяком случае, когда я ищу решение, я смотрю в будущее, а не в прошлое. Ведь вы так глубоко погрузились в историю потому, что это безопасно, не так ли, Ванесса? Никаких сюрпризов. История не может навредить. Навредить способно только то, что происходит в настоящем.

Она через силу рассмеялась. Именно прошлое может очень навредить и преследовать в настоящем. Она сама живой тому пример.

Ванесса поднесла руку к горлу, пытаясь сдержать подступающую тошноту.

«Скандал разносится на крыльях ветра…» Какое верное описание того, как ложь перелетает из уст в уста, подобно невинной детской игре, когда шепотом передают друг другу какое-то сообщение, и с каждым разом оно все больше искажается, вызывая под конец всеобщее веселье. Только в злобной клевете, распространявшейся о Ванессе, не было ничего невинного или забавного. У ее прежних хозяев было весьма серьезное намерение — испортить ее репутацию и подорвать доверие к ней.

Неожиданно голос его смягчился.

— Простите, если напугал вас своей глупой угрозой. Вы же понимаете, что это говорила моя злость. Я бы никогда вас так не предал. Скандал мне нужен не больше, чем вас; слишком сильно я дорожу своей личной жизнью. Можете рассказать мне все… что угодно.

Ванесса была готова поддаться на этот мягкий и манящий зов, уже почти расслабилась, почти доверилась ему, но, взглянув в его глаза, увидела в них безжалостное любопытство и инстинктивно отпрянула. Вместо этого она на секунду представила другие жадные глаза, алчно ожидающие узнать ее версию «правды», обещающие справедливость, но на деле вынесшие лишь тот приговор, какой их больше всего устраивал.

«Меня ничем не удивишь». Да, с его жизненным опытом он, вероятно, не был бы шокирован, но эта грязная историйка все еще сохраняла над Ванессой свою власть, заставляя ее вновь и вновь чувствовать мучительное презрение к самой себе и непередаваемое ощущение своей уязвимости.

— Я плохо себя чувствую, — проговорила она непослушными губами.

— Ванесса…

— Если вы не отвезете меня домой, меня, вероятно, стошнит прямо в машине, — сказала она с горьким удовлетворением, и Бенедикт поспешно повернул ключ зажигания. Его злость проявилась в том, как сильно он нажал на газ, выехав на дорогу.

— Не думайте, что этим все и закончится, Флинн, — размышлял он вслух, когда они рванулись вперед в темноту.

— Выберите что-нибудь одно, — угрюмо пробормотала Ванесса.

— Что вы имеете в виду?

Она отважилась бросить взгляд на его темный профиль. Слух у него такой же острый, как и восприятие.

— Когда вам что-нибудь нужно, вы называете меня Ванесса, а когда хотите запугать — Флинн. Чтобы поставить меня на место.

— Мне еще предстоит понять, где ваше место, — загадочно произнес Бенедикт. — Ну, будьте паинькой и помолчите, пока я сосредоточусь. Вечер тянется чертовски долго.

Она вдруг вспомнила о его поездке и почувствовала, как в ней разгорается злорадство.

— Кто же обошел вас и получил премию?

Отблеск фар пронесшейся мимо машины осветил его сардоническую усмешку.

— Вам это нравится, да? Мысль, что я не выиграл?

— Конечно нет.

— Когда-нибудь я обязательно проучу вас, чтобы вы перестали мне лгать, — оборвал он. — Вам нравится думать, что мою гордость втоптали в грязь. Примите к сведению, что не я, а Дэйн выдвигал мою кандидатуру. И я не проиграл.

— Но вы сказали…

— Ничего я не говорил. Это ваш гарцующий жеребец высказал такое предположение. Я же сразу понял, что он немного туповат.

— Он здесь ни при чем! — встала она на защиту Ричарда. — Вы были далеко не в праздничном настроении.

— Я был в прекрасном настроении, пока не обнаружил, что мой дворецкий прячется у него под столом, — мрачно проговорил он, — и выяснил, почему.

При этом напоминании Ванессу охватил озноб, и она плотнее запахнула смокинг. У него односторонний ум.

— Если вы получили премию, почему же тогда так рано уехали?

— А что я должен был делать? Остаться, дабы на меня обрушилась лавина лести и подхалимства, что непременно происходит в таких случаях? Вы думаете, это так для меня важно? Это не первая моя премия и не последняя. И я точно знаю, как много и как мало они значат.

Ванесса и рада была бы поспорить с таким возмутительно самонадеянным заявлением, если бы не знала, что в его случае это вполне оправданно. В одном из номеров журнала «Архитек-чэрэл дайджесте» она видела фотографию с целым набором его почетных знаков и премий и прочла его импровизированный комментарий, что получать премии «полезно для дела».