Путь к сердцу. Баал - [65]

И он пошел.

Практически сразу же, стоило мокрой юбке и гордо расправленным лопаткам скрыться за углом хибары, отложил инструменты в сторону и, беззлобно коря себя за любопытство – больше для вида, нежели для дела, – двинулся следом. Нет, не стал притворяться, что возьмет с собой полотенце или мыло – мол, вдруг ей понадобится? Он шел посмотреть – увидеть то, что хотел увидеть, – к чему ненужные игры?

Над озером висел белесый туман – спасибо Создателю, неплотный, едва различимый, как невесомая вуаль – добавлял пикантности общей картине. Закат, ранние сумерки, стрекот сверчков, застывшая по краям от входа в заводь высокая остролистая трава. На водной глади, напоминая фотообои, замерло перевернутое небо – синее, сероватое, со всполохами оранжевого.

Алеста – совершенно голая – сидела на берегу и что-то втирала в волосы; белье лежало рядом. Регносцирос затаился в высоких кустах и непроизвольно залюбовался точеной шеей, линией позвоночника, четко очерченной талией и, конечно же, ягодицами – округлыми, женственными, приятно выпуклыми. Девчонка его не видела и не слышала – занималась волосами: разделяла их на пряди, пропускала сквозь предварительно смазанные чем-то не пенным – кондиционером? – пальцы, терла, массировала.

Как когда-то его шею.

А он, как любопытный мальчишка, все пытался разглядеть грудь – округлые формы той то показывались из-под руки при повороте туловища, то вновь укрывались от взора – ему хотелось подойти ближе. Вот только, если шагнет вперед, то спугнет, а он пришел не для того, чтобы увидеть часть – чтобы увидеть все, что сможет.

Через несколько минут моцион с волосами завершился; Алеста потерла пальцами ступни ног, поднялась, наклонилась, чтобы отряхнуть песок.

Регносцирос тяжело задышал – а ладная девка-то. Прямо сочная, как и полагается настоящей женщине, – мягкая, приятная. Попка чуть шире плеч, форма ног правильная, икры упругие, лодыжки изящные. На такой зад он мог бы смотреть вечно; член под тонкой тканью его штанов налился, засвинцовел.

«Русалка», тем временем, вошла в воду – раздался тихий плеск, по озерной глади пошли круги – и поплыла. Плавала долго, наслаждалась, а он все стоял, смотрел, не мог заставить себя уйти. И не уйдет, пока не увидит грудь – зря, что ли, как школьник, притащился следом? И плевать, что потом каким-то образом придется унимать проснувшуюся похоть.

Купание длилось и длилось; над озером сгущались, тяжелели сумерки. Вот уже оранжевые всполохи на небосводе погасли – облака сделались серыми, фиолетовыми, пурпурными, – туман над поверхностью воды теперь напоминал молоко.

Черт, еще пара минут, и стемнеет. И тогда он не увидит всего, зачем пришел.

Он как раз раздумывал над тем, а не отправить ли ей мысленный посыл – мол, выходи, пора уже, накупалась, – когда Аля самостоятельно поплыла к берегу. Нащупала ногами дно, оперлась на него, пошла, отталкивая руками гладкие ласковые волны, вперед.

И в этот момент он вышел из кустов и двинулся навстречу. Без стеснительности, без притворства – приблизился, чтобы посмотреть.

Интересно, как она отреагирует – убежит? Спрячется? Накричит на него, потребует убраться к черту?

Баал усмехнулся.

Завидев гостя, девчонка на секунду застыла – она как раз стояла по пояс в воде (верх тела прикрыт прилипшими к мокрой коже волосами), затем (он удивился и не поверил собственным глазам) как ни в чем не бывало двинулась вперед. Вперед. Прямо к нему. Прямая, спокойная, без смущения.

И тогда замер он сам. Не дошел до воды метров десять, остановился, жадно разглядывал все новые открывающиеся взору детали: округлые бедра, ямку пупка, темный треугольник вьющихся волос под ним – она, оказывается, старомодна – не бреет там, как другие. Ах да, она же из другого мира и помнит об этом…

Вид небритого треугольника заставил и без того набухшие чресла напрячься сильнее – интересно, какая она там? В своей скрытой пещерке? Недотрога…

Нагая Алеста вышла из воды и остановилась прямо напротив него. Удивила его по полной – не выказала страха, не издала ни звука, не вымолвила ни слова – просто остановилась и теперь смотрела с любопытством и… скрытым вызовом? Ух ты как! Голая, без стеснения, без дурацкого и никому ненужного жеманства – такого он не ожидал. Даже восхитился.

Восхищения, впрочем, выказывать не стал – улыбнулся, протянул к ее телу руки и медленно убрал за плечи мокрые волосы. Открыл грудь, какое-то время смотрел на нее. Затем придвинулся еще ближе, не спрашивая разрешения, взвесил «богатство» в ладонях – приподнял, опустил, приподнял еще раз. Темные соски блестели от влаги, на прохладной от воды коже играли капельки.

Он посмотрел ей в лицо: рот чуть приоткрыт, губы подрагивают, зрачки расширены, глаза блестят, но страха так и нет. Молодец, девка, – не просто ладная, еще и смелая. Ему все тяжелее давалось «неподдавание» зову похоти, но никакого соития в планы изначально не входило.

– Знаешь, даже жаль, что ты не любишь мужчин.

Усмешка. А во фразе проскользнувшая нотка грусти.

– Почему же не люблю?

Ее голос был хриплым, обволакивающим, под стать атмосфере. Воздух вокруг озера застыл; их обнимали теплые синеватые сумерки.