Путь к последнему приюту - [77]

— Давно не виделись, привет, — поздоровался на дурном английском языке Симон. — Что надо, гринго?

Егор, продемонстрировав светло-жёлтый жетон, поведал о своём жгучем желании — как можно быстрее добраться до Портала.

— Назови пароль, — невежливо сплюнув в сторону, потребовал индеец.

Егор назвал.

— Не годится, — злорадно усмехнувшись, заявил Симон. — Это — старый пароль. Назови-ка новый…. Не знаешь, бродяга?

— Э-э-э…. У меня же с собой — бляха «Золотого Странника».

— Одно другому не мешает. Инструкции, опять же. Назови новый пароль, и все дела…. Не знаешь? Тогда — иди.

— Куда?

— Куда хочешь, гринго. А когда узнаешь новый пароль — возвращайся. Буду с нетерпением ждать…

Глава шестнадцатая Хоть немного, но продлите — путь к последнему приюту

Егор вернулся к джипам и рассказал соратникам-соратницам о неожиданном препятствии.

— Плохо дело, — состроив мрачную физиономию, загрустил Хан. — Что теперь делать? Ума не приложу.

— Пытать надо упрямого аборигена, — плотоядно оскалился Лёха. — По суровым и жёстким законам военного времени. Пока не согласится, морда бюрократическая, проводить нас к Порталу.

— А ты умеешь — пытать?

— Так себе. Только если теоретически…. Зато с нами — Егор Андреевич Петров, «грушник» заслуженный. Он-то, наверняка, и богатый практический опыт имеет…. Как же иначе?

— Алекс, прекрати немедленно! — возмутилась Ванда.

— Что — прекрати?

— Глупости и гадости говорить, вот что. Солдафон законченный…. Подружка, может, мы попробуем — уболтать принципиального туземца?

— Попробуем, — согласилась Лана. — Женская сообразительность — великая сила. Особенно, если вкупе со знанием основных аспектов практической психологии. Да и Угэдэя прихватим с собой — в качестве тайного оружия…. Чингиз, ты не против?

— Сходите, конечно, — помолчав секунд десять-двенадцать, величественно разрешил Хан. — Попытка, как известно, не пытка…

Женщины и ребёнок скрылись за тёмно-зелёной фанерной дверью.

— Как думаешь, брат, получится у них? — нервно сглотнув слюну, спросил Лёха.

— Не знаю, — по-честному признался Егор.

— А если, всё же, не получится? Что тогда будем делать? Пытать?

— Не знаю. Может быть…. Хотя в успех силового метода — лично мне — мало верится. Считается, что дикари и туземцы пыток почти не боятся. Мол, «внутренний стержень» у них очень крепкий, а упрямства — море разливное и бескрайнее.

— Это, смотря к каким пыткам, — в узких чёрных глазах Хана явственно обозначились-замерцали хищные ярко-жёлтые огоньки. — Я, вот, тоже, если смотреть правде в глаза, являюсь степным законченным дикарём. Так что, не понаслышке знаю — что к чему. Есть у меня в загашнике парочка забавных и хитрых штук-приёмов. Степных и многократно-проверенных…. Ежели что — лично займусь этим упрямым индейцем. Всех отгоню в сторону, чтобы не смущали, и займусь. Ещё посмотрим, кто из нас двоих является настоящим дикарём и туземцем. На деле проверим, у кого природной дикости больше. Мать его растак…

Только через тридцать пять минут тёмно-зелёная дверь широко распахнулась, и из хижины вышли — друг за другом — Ванда, Лана, ведущая за руку Угэдэя, и улыбающийся Симон.

«Странная и необычная у него улыбка», — отметил Егор. — «Чуть-чуть смущённая и какая-то…э-э-э, просветлённая, что ли…. И глаза изменились. Раньше были мрачными, равнодушными и холодными. А стали…. Какими — стали? Трудно сказать однозначно. Во-первых, значимо «потеплели», словно бы некая «внутренняя льдинка» растаяла. А, во-вторых, в них — чётко и однозначно — поселилась надежда…».

Подойдя, двухметровый индеец склонился в низком поклоне и монотонно забормотал:

— Прости, граф. Так получилось. Не подумал. Исправлюсь. Приказывай. Всё исполню.

— Проводи нас до…э-э-э, до Дырищи. Срочно.

— Когда?

— Сегодня, — поймав напряжённый взгляд брата, вздохнул Егор.

— Извини, граф, но сегодня не получится. Вещи надо собирать и паковать. Мулов забрать с пастбища.

— Сможем выступить завтра? С самого утра?

— Сможем, — заверил Симон. — На раннем рассвете…. А переночуете вы сегодня вон в той просторной полуземлянке, — небрежно махнул рукой вдоль склона. — Видите, жёлтое пятнышко? Это фанерная дверь — такого цвета. Деревенские индейцы беспокоить не будут. Там, рядом с входом, в землю Идол врыт. Изображает жестокосердного и безжалостного Бога Смерти. Его все местные жители боятся, как огня…. Только, Странники, вы пока здесь постойте. А я пойду, немного приберусь в хижине. Как всё будет готово — рукой махну. Тогда и подъезжайте…

Индеец ушёл.

— Ну, что там было? В полуземлянке? — горя от нетерпения, засуетился Лёха. — Рассказывайте, прекрасные амазонки. Рассказывайте. Не томите…. Почему он согласился проводить нас к Порталу, так и не услышав нового пароля?

— А мы его, собственно, и не уговаривали, — интригующе улыбнулась Ванда. — Сам предложил. В качестве элементарной благодарности.

— Не понял…

— В качестве искренней благодарности — за беседу душевную и за советы дельные.

— Сероглазка, заканчивай издеваться. Обижусь.

— Хорошо-хорошо, рассказываю…. Значит, вошли, поздоровались, и я завела разговор обо всём подряд. Сперва на языке племени тупи, потом перешла на диалекты «гавиан», «суруи паитер» и «зоро». Симон, естественно, качественно проникся и слегка расслабился. Ну, а когда Угэдэй заговорил на классическом «синта ларга», то и откровенно «поплыл». Тут и госпожа Степная — во всей своей красе — вышла на арену.