Путь к последнему приюту - [70]

Женщина выставила на обеденный стол, застеленный серой льняной скатертью, круглую деревянную миску с варёной картошкой, рядом пристроила глиняные тарелки с толстыми ломтями варёного и копчёного мяса, принесла гладко-струганную дощечку с ржаными плетёнками и плоскими овсяными лепёшками. В завершение достала из подпола пузатый глиняный кувшин с молоком, глубокое блюдце с большим куском жёлтого масла, а также банки с малиновым и черносмородиновым вареньем.

Едва они приступили к трапезе, как громко хлопнула первая входная дверь, тоненько заскрипели дверные петли второй, отделявшей горницу от сеней, и в помещение вошёл низенький упитанный мужичок пятидесяти с лишним лет. У вошедшего было гладковыбритое круглое лицо, украшенное широкой добродушной улыбкой, обширной загорелой лысиной и маленькими поросячьими глазками-щёлками.

— Здраста! — поздоровался мужичок. — Моя звать — Юха…. Кто такие? Что надо?

«Вылитый Юха из прежнего Мира», — подумал Егор, а после этого, продемонстрировав заветный светло-жёлтый жетон, кратко объяснил — что и как.

— Всё сделать, — заверил финн. — Обязательно. Показать и проводить. Только сперва надо кушать. Много и плотно. Холодно там…

Он обошёл стол и уселся на свободный табурет, по-хозяйски огладив по дороге «мягкое место» красавицы-Марии, которая была выше его на добрые полторы головы.

Юха на плохой аппетит не жаловался и легко переел всех остальных, как минимум, вдвое. Мария, с нежностью поглядывая на своего финского мужа-недомерка, всё подкладывала и подкладывала ему в тарелку новые куски и кусочки.

«Какая странная парочка, прямо-таки Белоснежка и один прожорливый гном», — удивился про себя Егор. — «Впрочем, не моё это дело. В каждой избушке — свои погремушки…».

Наконец, хозяин хутора наелся, отодвинул в сторону опустевшую тарелку и, сыто рыгнув, спросил:

— Тёплая одежда есть?

Егор только руки развёл в стороны, мол: — «Кто же знал, что она понадобится? Ведь, тёплое лето на дворе…».

— Моя понимать, — согласился финн. — Лето…. Жена.

— Да, любимый? — тут же откликнулась Мария. — Что надо сделать?

— Искать тёплые вещи. Искать. Вынимать. Раздавать гостям. Примерять. Времени не терять. Быстро…

Торопливо захлопали крышки допотопных сундуков, оббитых тёмными полосами железа. Нервно заскрипели дверцы старомодных шкафов. На полу стала неуклонно вырастать «одёжная» горка, состоявшая из телогреек, ватников, полушубков, безрукавок, свитеров, ватных и брезентовых штанов, шерстяных носков, байковых портянок, тёплых женских платков, шапок-ушанок, рукавиц и перчаток. А рядом с «одёжной» горкой вскоре образовалась и «обувная», сложенная из разноразмерных кирзовых сапог, валенок, войлочных ботов и меховых унтов.

— Выбирайте, гости дорогие, — предложила хозяйка. — Кому что нравится. Ну, и облачайтесь, понятное дело.

— Чур, этот засаленный ватник — мой, — заявил Лёха. — Уже чёрт знает сколько времени — таких не носил. Ага, и подходящая ушанка обнаружилась. Самый настоящий и классический заячий треух. Блеск и нищета всех идейных путников, образно выражаясь…

Ванда и Лана, наряжаясь, смущённо пересмеивались между собой — было видно, что многие из предложенных деталей гардероба им непривычны.

Через четверть часа переодевание завершилось.

— Отряд, стройся, — велел Егор и, пройдя вдоль строя, подытожил: — Неумелые лицедеи из затрапезного и провинциального драмкружка. Уписаться можно от смеха…. Впрочем, сойдёт — в плане предстоящей борьбы с холодом. Верно, Юха?

— Сойдёт, — криво улыбнувшись, подтвердил финн и, видя смущение барышень, успокоил: — Это ненадолго. Совсем. Потом вас господин Густав переодевать — в господское. Он сам граф, поэтому понимать в этих делах. Там. Уже в Швеции. Он вас — встретить. Мария ему сообщать…. Ну, будем выступать?

— Будем. Веди, Сусанин скандинавский.

— Жена, выдавать всем фонарики карманные…

Далеко идти не пришлось. Они дошагали до ближайшего приземистого амбара, Юха отпер — фигурным бронзовым ключом — солидный амбарный замок и, распахнув двухстворчатые ворота, предложил:

— Заходить. Не зевать. Не толкаться. Ворота прикрывать. Плотно. Инструкции…

Узкое окошко в амбаре, где хранились мешки с удобрениями и разнообразный сельскохозяйственный инвентарь, было лишь одно, поэтому в помещении безраздельно царил светло-сиреневый полусумрак.

— Всем там стоять, — по-хозяйски махнул рукой низенький финн. — Ты, здоровяк, — указал пальцем на Хана, — со мной ходить, в правый угол…. Теперь — сено разгребать. Ещё.… Видишь — люк?

— Вижу.

— Я ломик брать. Ты ломик брать. Вставлять концы в петли…. Тянуть. Сильно тянуть. Сильнее…. Эх!

Люк, издав низкий утробный стон, открылся.

— Зажигать фонарики, — скомандовал Юха. — Лезть за мной вниз. По одному. Под ноги смотреть. Здоровяк — последним…

Старая бетонная лестница, широкие щербатые ступени, покрытые глубокими извилистыми трещинами и густо-поросшие лохматыми жёлто-фиолетовыми лишайниками. Тусклые блики-зайчики, оставляемые лучами карманных фонариков на тёмных каменных стенах, облепленных молочно-белой плесенью.

«Это мы спускаемся по наклонному штреку», — понял Егор. — «Солидное сооружение, построенное в незапамятные времена. Да, Третий департамент, надо признать, является организацией по-настоящему серьёзной. Не отнять и не прибавить…. Правда, остался, понимаешь, без своего многолетнего и опытного руководителя. Ничего, Александра Ивановна Петрова с успехом займёт это вакантное место. С неё, голубушки, станется. Вот, «лишит невинности» Наследника Престола российского, да и займёт — в качестве достойной награды за усердие проявленное…. Кстати, становится всё холоднее и холоднее. Прямо-таки через каждые три-четыре пройденные ступени…».