— Если вас не устраивает мой корабль, предлагаю убраться с него сейчас, — ледяной голос прозвучал неожиданно громко и властно, ворвавшись в гомон и смех матросов. Едва прозвучали первые слова, ударяющие не хуже пары хлыстов, как на палубе наступила полная тишина. Команда замерла на своих местах, с недоумением озираясь по сторонам в поисках того, кто разозлил говорящего, имеющего на этом корабле огромное влияние, судя по холодной властности, звучавшей в громком и резком голосе. Колдунья заметила Врана, быстрым шагом направляющегося в их сторону по палубе, сурово сведя на переносице густые брови и сжав в тонкую линию губы. Его большая рука легла на эфес меча, висящего у пояса, слегка обнажая сверкающее лезвие. — Потому что в открытом море вам придется делать это вплавь…
Колдунья раздраженно и зло щелкнула пальцами, не оборачиваясь лицом к назревающему скандалу. Попробовавший что-то вякнуть в ответ маг внезапно раскашлялся, сильно и безостановочно, с трудом переводя дыхание. Яснина обернулась, натыкаясь сразу на несколько взглядов: заинтересованный — Врана, одним движением отправившего лезвие обратно в ножны; ненавидящий и обозленный — седовласого мага, безуспешно пытающегося справиться с внезапно охватившей его немотой; и искрящийся смехом — успевшего переодеться в черный камзол и брюки блондина, мокрые волосы которого оставались единственным, что напоминало о недавнем купании в морской воде. Окинув двух магов долгим и пронизывающим насквозь взглядом, он резко взмахнул рукой, заставляя команду вернуться к работе, следуя безмолвному приказу, а затем легкими и быстрыми шагами преодолел разделяющее их расстояние, останавливаясь всего в метре от застывшей у высокого борта колдуньи, наблюдающей за его приближением сквозь полуопущенные ресницы. Отвесив галантный, полный изящества поклон, он выпрямился, бросая на нее смеющийся взгляд, заставив колдунью задать нетривиальный и крайне интересующий ее вопрос.
— Мне вы тоже предложите заняться плаванием, если я вызову у вас раздражение?
— Я же не имею ничего против того, что сейчас вы находитесь на корабле, — иронично приподняв брови, ответил он, намекая, видимо, на свое недавние и незапланированные водные процедуры. — Напротив, я рад приветствовать вас на борту «Нарвала», госпожа…ведьма.
— Капитан!
К ним торопливо подбежал молодой паренек, прерывая затянувшееся молчание, заставляя их отвести друг от друга напряженные и изучающие взгляды, которые они скрестили не хуже клинков. Яснина была рада его появлению, потому что ей приходилось запрокидывать назад голову, чтобы увидеть лицо мужчины, что ее крайне раздражало. Только спустя некоторое время, когда блондин, недовольно поморщившись, отвел от нее взгляд, до колдуньи дошло, как его назвали.
— Капитан?! — Яснина не смогла скрыть удивления, а также удержаться от вопроса, потому что была поражена как видом, так и странным поведением мужчины, оказавшегося хозяином и командиром фрегата.
— Кккапитан, — слегка заикаясь под мрачным, не сулившим ничего хорошего взглядом темно-голубых глаз, пробормотал парнишка, лицо которого стремительно заливала бледность.
— Сайлас Райлован, капитан «Нарвала», к вашим услугам, — подтвердил мужчина, склоняясь в очередном, насмешливом поклоне, без разрешения беря ее опущенную руку и поднося к изогнувшимся в ироничной улыбке губам.
Яснина с искренним изумлением рассматривала мужчину, о котором в Литоре ходило столько противоречивых слухов. Сайласа Райлована страстно ненавидела не только половина Ордена, но и сам король. Будучи наемником, он сумел прославиться как бесстрашный и отважный капитан, всегда следовавший кодексу и слову чести, а также заработать на бесчисленных заказах огромное состояние, вызывающее у большинства его недоброжелателей жгучую зависть. Его недолюбливали, презирали и открыто боялись, но и обойтись без него не могли, потому что только его команда бралась за, казалось бы, совершенно не выполнимые дела, от которых поспешно отказывались другие.
Он оказался не таким, каким себе представляла колдунья прославленного и закаленного в многочисленных сражениях наемника. Его высокая, худощавая фигура лучилась едва сдерживаемой силой и мощью, подавляя своим превосходством. Мужчина был красив, но особой, зловещей и агрессивной красотой, которая производила скорее отталкивающее, пугающее и неприятное впечатление, а не вызывала восхищение. Черты его лица были совершенными, но при этом такими резкими, что на ум приходило только одно сравнение, подходящее им — хищные. А прямые пряди заплетенных в короткую, едва достигающую плеч, косу пшеничных волос лишь подчеркивали резкие скулы, аристократичный нос, высокий лоб, тонкие, но чувственные, губы и большие, выразительные глаза, приковывающие внимание. Он производил впечатление человека, прошедшего суровую школу жизни, изучившего все принятые в обществе законы и создавшего свои, по которым и жила команда этого корабля. И какое-то внутренне чувство подсказывало Яснине, что от него нужно держаться подальше. А своей интуиции колдунья привыкла доверять безоговорочно.
