Путь к алтарю - [32]

Постояв немного, Хейзл последовала за ним. Нельзя сказать, что приглашение чересчур соблазнительно, с улыбкой подумала она.

Лерой сидел на верхней ступеньке, у его ног стояла бутылка. Хейзл опустилась рядом.

— Все женщины одинаковы, — заговорил Лерой, видимо продолжая какой-то внутренний монолог. — Исследовательский процесс не представляет для них интереса. Для женщин все должно иметь рыночную стоимость.

— Я не то хотела…

— Прости, — смутился он. — Старый спор.

— А кто здесь спорит?! — возмутилась Хейзл.

Лерой покрутил бокал в пальцах.

— Моя бывшая жена, — сказал он сухо. — Я не должен был выплескивать все это на тебя.

В лунном свете он казался тенью — теплой, дышащей тенью. Лерой не пытался обнять или поцеловать ее, но Хейзл почему-то почувствовала себя очень близкой ему. Днем она бы не решилась спросить, но сейчас была ночь, которая придала ей смелости:

— Ты скучаешь по ней?

Вопрос поразил Лероя.

— По Марше? Господи, конечно нет! Все это было давным-давно.

— О! — Хейзл переварила эту информацию. — Значит, ты не видишься с ней?

— Она звонит мне иногда по вопросам бизнеса. Марша получила акции моей компании в качестве отступного при разводе. — Лерой залпом допил вино. — Многие считают, что она вышла за меня замуж в первую очередь из-за этих акций. Если бы я знал об этом, то отдал бы их ей даром, чтобы только избежать этого фарса.

— Фарса? — недоуменно переспросила Хейзл.

Лерой снова наполнил свой бокал, пролив несколько капель на каменную ступень.

— Брак, — коротко сказал он.

У Хейзл сжалось сердце.

— Ты невысокого мнения о браке? — осторожно поинтересовалась она.

— Если ты хочешь, чтобы один человек запряг другого и погонял его, пока тот не свалится от усталости, то брак — самое гениальное изобретение для этого, — жестко ответил Лерой.

Хейзл промолчала. Подобные заявления она слышала от отца, но не считала себя вправе дискутировать на эту тему.

— Что касается меня, то я люблю свободу, — добавил Лерой после небольшой паузы.

Хейзл поджала губы и с грустью подумала: значит, и на наши отношения он смотрит с позиции свободного человека…

— Я понимаю, — тихо сказала она наконец.

— Ты обиделась?

Хейзл сумела взять себя в руки и даже рассмеяться.

— С какой стати? Женщина должна знать, на что может рассчитывать.

— Значит, теперь ты это знаешь, — с легкой иронией заключил Лерой, встал и посмотрел на Хейзл сверху вниз. — Но, как я уже говорил, решение остается за тобой.

Хейзл подняла к нему лицо. За его головой небо было усыпано звездами, и у нее вдруг появилась языческая мысль, что Лерой был могущественным не только физически.

Как будто прочитав мысли Хейзл, он наклонился и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Хейзл едва успела почувствовать тепло его пальцев, как Лерой убрал руку и ушел с террасы.

Вскоре из окон зала послышалась мягкая музыка. Она звучала так тихо, что Хейзл подумала, не галлюцинации ли у нее. Однако серебряные звуки скрипки и флейты, а также ангельские детские голоса продолжали литься из окна.

— Не заставляй меня ждать слишком долго, Хейзл, — услышала она голос Лероя.

Он вернулся на террасу с подносом, на котором стояли две тарелки, источавшие упоительный аромат.

После ужина, во время которого Лерой держался весьма сдержанно, Хейзл объявила, что идет спать. Он не стал уговаривать ее остаться и вежливо пожелал спокойной ночи.

Тем не менее Хейзл долго лежала в постели с открытыми глазами, прислушиваясь, ни раздадутся ли шаги на лестнице, ведущей в ее мезонин. Ночь была жаркой, и Хейзл ворочалась с боку на бок. Она смотрела на печальную луну и размышляла, что будет делать, если Лерой все-таки придет.

Но то, чего она боялась, не случилось: Лерой не подверг ее искушению. И с этой ночи в их отношениях установился определенный порядок.

Хейзл вставала, когда утреннее солнце начинало золотить долину, брала мелки и альбом и уходила в один из дальних уголков сада. Как бы рано ни вставала, она всегда обнаруживала, что Лерой уже побывал в кухне: на столе обязательно были теплый хлеб, кофейник с горячим кофе, фрукты…

Они не виделись в течение всего дня. Утром Хейзл обычно делала наброски, потом писала красками. Она работала очень много, и, если бы ее комната не была забита великолепными материалами, она бы давно разорилась, покупая их.

Когда наступал вечер, на террасе зажигались масляные лампы. Хейзл застенчиво спускалась вниз, и хозяин дома встречал ее вином, хорошей едой и божественной музыкой. В этот момент Хейзл чувствовала себя как в раю.

Правда, блаженство немного портила мысль о том, что рано или поздно придется ответить Лерою на его вопрос. И не потому, что Лерой призовет к ответу, — это важно было в первую очередь для самой Хейзл.

На четвертый вечер, они сидели на террасе и любовались небом, которое еще хранило следы великолепного заката солнца, Хейзл собралась с духом и спросила:

— Лерой, зачем ты привез меня сюда? Дал мне все это?

— Я полагал, что это минимум, который необходим творческому художнику.

Хейзл заметила, что он уклонился от прямого ответа, но и этому была рада, поскольку отодвигалось обсуждение главного вопроса. Она громко рассмеялась.