Путь из ада - [8]

Зверюга вырвалась, прыгнула ему на грудь и, цепляясь когтями, стала карабкаться наверх, чтобы вцепиться зубами в шею мертвой хваткой...

Он снова схватил ее за голову и оторвал от себя как раз вовремя, хотя крыса все еще цеплялась за него задними лапами, глубоко вонзив ему в грудь свои когти. Он рванул ее изо всех сил, даже не думая, во что после этого превратится его грудь, оторвал и с размаху ударил о стену. Животное взвизгнуло и извернулось, пытаясь высвободиться. Но он продолжал плотно сжимать крысу, не обращая внимания на дюжины царапин на своих руках, наносимых острыми когтями. Он снова с размаху шмякнул тварь об стену, причем дважды, потом молотил еще и еще, пока не переломил ей хребет. Кровь хищника хлынула ему на пальцы и закапала на пол.

Он больше не кричал, но осознавал, что дышит тяжело и с хрипом, словно воздух с трудом входил и выходил из легких. И он глубоко всхлипывал, как ребенок. И все еще продолжал сжимать безжизненную крысу, словно желая выжать ее как мочалку и даже кости стереть в порошок...

Он взглянул на Ли, которая, казалось, не замечала собственной раны на плече. Девушка глядела на него широко раскрытыми глазами. Он обеспокоился, понимает ли она в полной мере то, что произошло, осознает ли всю важность его действий в последние несколько минут. Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее, нарушил все условности своего воспитания и прибегнул к насилию. Он даже не подумал дождаться Протея, чтобы дать машине выполнить то, для чего она предназначена, так как жизнь Ли оказалась для него настолько драгоценной, что он не мог рисковать ее кровью, что перестал думать о себе и о ней в терминах “я” и “она” и стал отождествлять себя и ее как “мы”. Ее кровь внезапно стала для него столь же дорогой, как и его собственная, и он действовал не отдавая себе отчета, чтобы незамедлительно защитить Ли как часть себя самого. А это значит, что он испытывает к ней не просто вожделение, как усиленно пытался убедить себя все последнее время.

Он выронил крысу.

Ли попыталась что-то сказать, ну хоть что-нибудь.

У него перехватило дыхание, и он рухнул, потеряв сознание...

* * *

Позже, когда Ли закончила натирать его быстродействующими мазями из аптечки и накладывать повязки, и затем, когда они покончили с легким завтраком, который она приготовила на кухне в башне, где он временно обосновался, девушка облокотилась локтями на стол, улыбнулась ему и сказала:

— А не отправиться ли нам теперь в те особые места, которые были намечены по моему плану? Это помогло бы скрасить впечатление от этого дня, после всех тех ужасных событий, которые случились с нами.

Но Дэйвис не испытывал большого желания возобновить изыскательские работы согласно графику, составленному им на этот день. Его нервы все еще трепетали при одном воспоминании о крысе, извивающейся и визжащей в его руках и пытающейся добраться до его горла. И его мысли были парализованы ужасом от сознания того, что дела с Ли у него зашли далеко, даже слишком далеко. С этим надо было покончить раз и навсегда, прежде чем та, пока еще тайная привязанность, которую он ощущал к ней — и как догадывался, и она испытывала к нему, — не вырвалась наружу и не отрезала все пути к отступлению.

— Куда же ты (теперь они обращались друг к другу на “ты”, даже не сговариваясь об этом) собираешься отвести меня? — спросил он.

— В храм.

— Храм?

— Сам увидишь.

А когда он забрался в гравитационный автомобиль, чтобы отправиться в поездку, она не удержалась:

— Как бы я хотела, чтобы ты мог летать!

— Мне бы тоже этого хотелось. Ли, — признался он, поднимая машину и направляя ее сквозь дождь кружащих в воздухе желтых листьев, опадавших с одетых в осеннее убранство деревьев на грубую грунтовую дорогу. — Поверь, очень хотелось бы!

Машина с тихим гулом опустилась на невидимую сверху под густым пологом деревьев тропку.

Протей находился в салоне сзади, поднявшись на несколько дюймов над сиденьем, явно озабоченный, если только подобный термин был приемлем для определения состояния робота с начинкой из пласти-плазмы.

Дэйвис понял, что это храм, уже по одному виду строения, как только они приблизились к нему. Два холма, похожие на женские груди, возвышались на фоне желтеющих позади гор, и каждый из них венчало гигантское сооружение. На первом холме оно представляло собой девять огромных башен, соединенных по центру, создавая тем самым единый архитектурный ансамбль впечатляющих размеров. Большие, похожие на капли слез порталы виднелись то здесь, то там в массе серо-коричневого камня. Это и был храм. Вершину второго холма, похожую на бесстыдно выставленный на всеобщее обозрение женский сосок, венчали постройки Заповедника, рукотворные “творения” человечества из безобразного бетона. За обоими холмами, вплотную подступая к ним, тянулись густые заросли лесов, плотно покрывающих склоны гор и состоящих в основном из широколиственных деревьев.

Они остановили машину перед храмом, дождались, пока та опустится на свой резиновый обод, а затем уже выбрались наружу.

Над Заповедником, расположенным на другом холме в нескольких сотнях ярдах отсюда, с полдюжины похожих на ангелов женщин парили в осенних бризах. Прохладный ветерок доносил мелодичный смех до Дэйвиса и Ли; смех напоминал звон колокольчиков и журчание ручейка.