Послушно развернулась проекция.
– Оп-па! – воскликнул уязвленный Джайгет. – А почему диверсанты высветились?! Мои колдуны блокаду ставили! А потом мы их грохнули, а блокада осталась, и не снять никак… или как?
На него не обратили внимания.
– Что-то я не понял, – пробормотал принц. – Вот что это светится? Да много! Миграция, может? Сезонная… бараны там, овцы какие-нибудь?
– Бараны – это здесь, а не там! – угрюмо сказал Хист. – Мы и есть бараны! Так, без паники… так… принц, я хочу ЭТО видеть!
– Поехали! – пожал плечами принц.
– Объяснения будут? – обиделся пограничник.
– Вот сейчас мы туда поедем, – пообещал Хист рассеянно. – Туда, значит, поедем… и если там то, что я понял, то обратно мы как драпанем! И тогда тебе все сразу станет понятно! Ты мне другое скажи: можно ли как-то, вот чисто теоретически – хотя какое там, блин, теоретически! – вот можно ли перебросить на восточное направление, например… армию?
– Армию? – слабым голосом переспросил эпсар Джайгет. – Какую армию?
– Ну, например, Первую приморскую полной комплектности… хотя, судя по свечению, их там как минимум две!
– Вот теперь я тоже хочу ЭТО видеть! – заявил побледневший Джайгет.
– Так поехали! – раздраженно сказал эльфийский принц.
Он тоже хотел ЭТО видеть!
Они увидели ЭТО уже в сумерках. Мириады огней. Целая армия остановилась на ночевку! А может, даже две? Всего в паре дней марша до ставки самозваного императора!
Потом на них выехал многочисленный патруль, причем как-то до обиды неожиданно. Как они драпали! Хист – впереди всех! Ну, это как раз понятно: со степняком кто сравнится?
Эпсар Джайгет догнал Хиста каким-то чудом.
– Император, а я понял! – проорал он. – Армию провели через восточный перевал! Его эльфы блокировали! А с другой стороны – гномы! Значит, они и пропустили! Во как они желают истребить принцессу пророчества! И тебя – тоже!
Хист подумал – но так и не понял, гордиться ли ему оказанной честью или вовсе наоборот. И на всякий случай решил драпать еще быстрее.
Первая приморская – образцово-экспериментальная
Первая приморская армия была широко известна в военных кругах империи. Известна в основном потому, что именно их приводил император на каждом совещании в качестве образца для подражания. Ну еще бы: кто может быть славнее бравой морской пехоты?! Противник трепетал при одном виде черно-синих когорт головорезов! В смысле, условный противник условно трепетал. Воевать не на учениях армии как-то еще не приходилось, насчет повоевать – это к погранцам, пожалуйста.
Еще Первая приморская была славна тем, что у них не было разведчиков. Это было гениальной новинкой нового начальника штаба, и он ей искренне гордился. Отслужив немало лет в армии, он достаточно нагляделся на подразделения бездельников, почему-то считающихся элитой войск – и более не собирался их содержать. Да с чего?! Разболтанные, своенравные, заносчивые – а вся их служба заключалась в том, что они тайком ночами куда-то бродили! Да любой солдат-самовольщик провернет то же самое и к тому же в свободное от службы время, не требуя никакого особого, как правило, очень дорогостоящего снаряжения, дополнительных окладов, тренировочных полигонов! Да солдат-самовольщик вообще старается не выпячивать свои подвиги, в отличие от разведки! Так что Первая приморская решила обходиться без разведчиков. Вообще. Ну разве что конные патрули имелись. Но это не разведка, это ближние патрули!
Как ни странно, такая военная концепция оказалась очень даже эффективной. Пока условный противник на учениях высылал разведгруппы да анализировал противоречивую информацию, черносиние когорты наваливались на любого в пределах досягаемости и долбили в пух и прах. И раздалбливали, естественно, при своем-то многократном превосходстве в численности, вооружении и боевой выучке!
Вообще-то и самозваного императора ожидала та же жалкая участь. Прямому удару когорт морской пехоты Дребен Хист не мог противопоставить ничего.
Экспедиционный корпус грозным маршем двинулся через восточный перевал. Ни обоз, ни какую иную обузу морские пехотинцы с собой принципиально не взяли. Зачем, собственно? Недельный рацион в ранец, личное оружие в заплечные чехлы – и вперед! А за неделю любого противника можно – и нужно – стереть в порошок! И со славой вернуться в порт приписки, где были все излишества жизни, такие приятные после ратных трудов.
И все шло просто замечательно, пока запретным перевалом не выбрались в степь, в самое подбрюшье мятежников.
Во-первых, степь оказалась большой. На первый взгляд, так гораздо больше полигона! Мёрд-а-мэр, она вообще казалась бескрайней! В смысле, не было видно, на кого нападать всей мощью. На полигоне-то, понятное дело, такой трудности не возникало. И как с этим справиться, было не совсем понятно.
Потому что, во-вторых, навигационное оборудование отказало. Совсем. Бессмертные, когда пропускали когорты на перевал, об этой особенности степи почему-то умолчали. Штатные же колдуны разводили руками. По их объяснениям получалось, что кто-то их просто выкинул из системы без права закинуться обратно! Что это значило, только сами колдуны и могли понять. Судя по их растерянным физиономиям – ничего хорошего. В смысле, раковины не заработают. Так что командир экспедиционного корпуса, собиравшийся командовать по своей привычке прямо из военного городка со всеми излишествами жизни, оказался отрезан от своих браво марширующих колонн. Но в штабе не растерялись. Вот же они, горы! Идти вдоль гор примерно во-о-н туда – как раз на мятежников и выйдешь. Опять же, начальник штаба обладал замечательной зрительной памятью, как и большинство штабных, и карту помнил довольно точно. Вот, например, по пути речка должна встретиться. И, кажется, не одна…
