Путь-дорога фронтовая - [35]
Неизвестно по каким признакам, но Петр Петрович тотчас же окрестил лошадей: коренника он назвал Громом, а пристяжную — Молнией.
Итак, Гром и Молния влекли актеров в далекое заграничное путешествие, богатое приключениями и событиями, о чем мы ниже расскажем.
На самой окраине города лошади остановились.
— Они захотели пить! — догадался Петр Петрович. — Надо им дать водицы. Ведь нам сказали, что их надо поить в дороге.
— Позвольте, — возразил Иван Степанович, — их же только десять минут назад поили.
— Они, может быть, вспомнили, что мало пили. О, это умнейшие животные! Они видят, мы выезжаем из города, и боятся, что в дороге не будет воды. Я сейчас их напою.
Петр Петрович проворно соскочил с коляски, отвязал бадейку, накачал воды из близстоящей колонки. Лошади одна за другой решительно отказались пить, отвернув морды от бадейки.
— Тогда поехали.
Но легко сказать «поехали», когда, по-видимому, у лошадей не было никакого желания ехать дальше. Повернувшись мордами друг к другу, они начали скалить зубы.
— Громик! Молнийка! Поехали! — взывал Петр Петрович.
Лошади отмахнулись хвостами, что, очевидно, означало: «Не мешайте нам, пожалуйста!»
Что было делать? Петр Петрович убеждал, понукал, дергал вожжи, а лошади стояли как вкопанные. Потом стали пятиться назад, имея явное намерение вернуться к коменданту, где им, видимо, жилось неплохо.
— Куда вы? Голубчики! Куда… — испуганно вскрикнул Петр Петрович, видя, что при этом попятном движении коляска вот-вот опрокинется.
— Эх вы, не умеете с лошадьми обращаться, — досадливо проговорил Иван Степанович и, выхватив из рук Петра Петровича одну вожжу, сильно ударил ею коренника.
Удар произвел очевидное впечатление на лошадей. Попятное движение прекратилось. Но тогда коляска стала разворачиваться по шоссе.
— Натяните правую вожжу, правую! — крикнул Иван Степанович. — Да не ту, не ту, опять вы левую дергаете.
Петр Петрович растерялся и тянул то одну, то другую вожжу, приводя лошадей в крайнее недоумение.
К счастью, все обошлось благополучно. Лошади все-таки повлекли коляску из города.
Глава восемнадцатая
Километра три лошади вели себя примерно, бежали то ленивой рысцой, то шли тяжелым шагом. Шагом идти им больше нравилось. Актеры не особенно их торопили, наслаждаясь солнцем, теплом, всеми прелестями южной весны. Машин попадалось мало, ехали проселком. Обогнали только две цыганские фуры, набитые детьми и женщинами. Двое чернобородых цыган шагали рядом с лошадьми.
— Чудесная погода! — неоднократно восклицал Петр Петрович. — Сказочная страна!
— Мне здесь нравится, — сказала Катенька, проводив любопытным взглядом цыганские фуры. — Приходит на память Пушкин.
Петр Петрович лукаво взглянул на нее и не без умысла продекламировал:
Вы не догадываетесь, милая Катенька, что эти стихи имеют некоторое отношение к вам?
— Какое? — встрепенулась девушка. Петр Петрович погрозил ей пальцем.
— У Алеко с голубыми петлицами, по моему мнению, есть основания для грусти. Земфира, кажется, отдает предпочтение молодому цыгану Медведеву.
— Я вас не понимаю, — с наивным видом поглядела Катенька на актера.
— Тогда я вам напомню. А что случилось в Уманском парке? Алеко бежит, сверкая очами и посылая проклятия Земфире, молодой цыган посмеивается, Земфира волнуется, не зная, на ком остановить выбор.
— Да ничего-то вы не понимаете! — с досадой воскликнула Катенька. — Какие пустяки говорите. Только, прошу вас, не вздумайте писать тете.
— И думать нечего. Растерзала два сердца — и хоть бы что. Нет, нет, не просите, все равно напишу.
— И пишите, — обиделась Катенька. — Ваше дело.
— И еще напишу, — продолжал Петр Петрович, — про непостоянство Земфиры, про страдания Алеко и торжество молодого цыгана.
— Ну, это уж совсем неверно.
— Неверно? Иван Степанович! Нас уличают во лжи. Что вы на это скажете?
Иван Степанович не остался в стороне и трагическим, голосом продекламировал:
Два трупа перед ним лежали…
— Что вы от меня хотите? — взмолилась Катенька. — Ведь вы знаете, что все это неправда. Ни в кого я не влюблена, и в меня никто не влюблен.
— Иван Степанович! Слышите? Она ни в кого не влюблялась и в нее никто не влюблен! О коварство!
Все это привело к тому, что Катенька рассерженно отвернулась от стариков.
— Какова! — Старый актер подмигнул Ивану Степановичу.
— Я не хочу больше с вами разговаривать! — отрезала Катенька. — Смотрели бы лучше за лошадьми. Не видите, что они вытворяют?
Действительно, лошади, предоставленные самим себе, свернули с дороги, приблизились к большой скирде прошлогодней соломы и начали ее жевать. Если бы не энергичный окрик Ивана Степановича, голос которого на высоких нотах способен разбудить мертвого, и не удар вожжами, нанесенный его безжалостной рукой, лошади бог знает сколько времени простояли бы у этой скирды. Но вот коляска тронулась дальше. Километров через пять артисты въехали в молдавское село. Петр Петрович осматривался по сторонам, раздумывая, где бы пристать, — ведь неудобно было кормить лошадей прямо на улице. После некоторых сомнений он подъехал к хате, понравившейся ему. Чутье не обмануло его. За столом артисты нашли пирующую компанию празднично разодетых молдаван. Стояли наполовину опорожненные бутылки с вином, на тарелках лежала баранина, овечий сыр, мамалыга.
Первое издание повести о Гражданской войне Сергея Ивановича Вашенцева.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.