Путь-дорога фронтовая - [26]

Подвешенный над костром котелок с чаем вскоре закипел. Появились жестяные кружки. Артистам тоже дали по кружке, включая и Володю. Он принял кружку с таким видом, как будто делал одолжение. Артисты с наслаждением грелись чаем. А кто побывал на фронте, тот хорошо знает, какое блаженство выпить кружку чаю, да, кружку пустого горячего чаю!..

Глава четырнадцатая

Прошел слух, будто по ближайшей линии железной дороги пойдет поезд. Первый поезд! Слух быстро облетел все дрейфующие машины и дошел до наших артистов. У единственного железнодорожного здания — будочки, видневшейся вдали, стал скапливаться народ. Здесь были солдаты, догонявшие свои части, порученцы, застигнутые в дороге непогодой, выздоровевшие раненые из госпиталей, жители, возвращавшиеся на родное пепелище. Словом, здесь собрался всякий люд, торопящийся по своим делам. Торопились и наши артисты. Не удовлетворенные черепашьей ездой на эмке, они расспрашивали о поезде. Расспрашивал Петр Петрович, а Иван Степанович и Катенька стояли, молчаливо глядя на заросший бурьяном железнодорожный путь.

Петр Петрович, войдя в будку, протолкался к самому столику старшего лейтенанта железнодорожных войск,

— Скажите, пожалуйста, есть ли какая-нибудь надежда, что поезд будет?

— Поезд будет! — раздраженно ответил старший лейтенант, которому надоело повторять одно и то же. — Ждите, будет поезд. Не толпитесь здесь и не мешайте работать.

Собственно, работать ему никто не мешал, так как у него не было никакой работы. Билетов он не продавал, поездов не принимал и не отправлял, даже бумажек на столе никаких не было.

Но Петру Петровичу ничего не оставалось, как ретироваться.

Выйдя из будки, он изложил почерпнутые сведения Ивану Степановичу и Катеньке.

— Какой смысл нам торчать здесь неделю, пока подсохнет дорога, если мы можем на поезде, понимаете, на поезде, доехать до Умани, — убежденно говорил он. — Может быть, там нагоним дивизию и выступим с концертом. Вероятно, в Умани есть театр, и солдаты придут нас послушать.

— А что будет с машиной? — задал естественный вопрос Иван Степанович.

— Машину приведет в Умань Володя. Мы там в первые дни можем обойтись без него. Пока будем обслуживать части, он приедет, — последовал резонный ответ.

— Но надо же взять с собой чемоданы. Переодеваться придется, — сказала Катенька.

— Голубушка Катенька! Конечно, конечно, придется кое-что с собой взять. Самое необходимое для выступлений. И притом не чемоданы, а вещмешки. Они портативнее. Чемоданы нас свяжут. Может быть, придется в Умани с вокзала идти пешком. Мало ли что. Будем чувствовать себя по-походному!

— Я за вещмешки, — высказал свое мнение Иван Степанович.

Катенька попыталась возразить, что в вещмешках одежда изомнется, но Петр Петрович сейчас же успокоил:

— Ее можно разгладить. Утюг в каждом доме найдется.

Катеньке нечего было возразить. Она только поинтересовалась, когда по расписанию придет поезд.

— По расписанию? — Петр Петрович рассмеялся. — Это же первый поезд! Понимаете, первый поезд! Вы потом своим детям будете рассказывать, что ехали на первом поезде. Историческое событие! — восторгался Петр Петрович. — Первый поезд, пущенный нашими героями-железнодорожниками в освобожденных районах. Мы будем чувствовать себя как первые пассажиры первой железной дороги. Давайте собираться.

Во время разговоров о поездке и дорожных хлопотах Володя хранил гробовое молчание. Наконец на него обратили внимание. Вопрос коснулся непосредственно его персоны.

— Мы, дорогой Володя, оставим вам все продовольствие, — сказал со свойственной ему задушевностью в голосе Петр Петрович. — Вы спокойно доберетесь до Умани. У коменданта мы оставим свой адрес. Вам все понятно, голубчик?

— Понять, конечно, все можно, — глубокомысленно заявил Володя. — Ну а кто, спрашивается, будет толкать машину, когда она завязнет?

— Да, в самом деле, кто же будет толкать машину? Серьезнейший вопрос!

Петр Петрович на минутку задумался, но сейчас же нашел ответ:

— А вы кого-нибудь попросите.

— Говорить легко… А если откажутся?..

Володя недоволен, обижен. Случайные рабочие руки его не устраивали, ему нужны свои, прикрепленные к машине толкачи.

— В конце концов вы можете кого-нибудь подсадить по дороге, — посоветовал Петр Петрович.

— Подсадить! А если подсядет диверсант, разве его узнаешь? Ухлопает меня, вы же без машины останетесь.

Петр Петрович был в смятении: действительно, может подсесть диверсант и…

— Вы правы, Володя, подсаживать никого не надо. Вы совершенно правы. Мы можем потерять и вас и машину.

Тогда Петр Петрович воздает хвалу Володиной предусмотрительности, обращает внимание Ивана Степановича и Катеньки, присутствовавших при разговоре (Катенька упаковывала одежду), на то, что в твердых надежных руках Володи машина благополучно проделает путь до Умани.

Володя еще ломается. Но похвалы действуют на него. Продовольствия, возможно, ему хватит, соглашается он. Но главное не он, а машина. Была бы цела машина. И потом опять же вещи. Вот в чем дело. Он, конечно, постарается, и все будет в порядке. Он предвидит все трудности, но раз уж нужно порадеть для общего блага, он готов. Володю не знают, Володю, может быть, и обижали, разве он скажет об этом? (Косой взгляд в сторону Катеньки). Если бригада хочет сейчас сделать необдуманный шаг и поехать в Умань без него, Володи, он, конечно, не имеет права препятствовать. Однако он не может не высказать опасение, что артистам без него придется туго и он, оторванный от них, ничем не сможет помочь.