Путь домой - [12]

Оставалось только уйти тем же путем, что и пришел, но перед этим курсант задержался. Все-таки он был молод, ему не было ее и двадцати и, как всем мальчишкам, ему нравились красивые железки… В общем, не устоял он – прихватил из коллекции бездарно ржавеющего на стене холодняка узкий палаш с красивой витой гардой. Ножен, правда, не было – пришлось сорвать со стены какую-то тряпку, непонятно что драпирующую… Как оказалось, дырку на обоях… Так вот, клинок, которым он даже не умел владеть, Петр хорошенько завернул его и укрепил на спине, чтобы не мешал двигаться, и уже после этого покинул кабинет.

Обратный путь был еще проще – знакомая дорога, как-никак. Стекло, правда, на место установить было довольно тяжело, но и с этим курсант кое-как справился, а особо усердствовать с заметанием следов не было смысла. Во-первых, окно было высоко, даже если и полезут проверять, что вряд ли, то далеко не сразу, а много времени новоявленному домушнику и не требовалось – не далее чем завтра он планировал покинуть остров вообще и этот город в частности. А во-вторых, все равно скоро разгорится пожар, а значит, всем будет не до окна.

Оставшееся до утра время Петр посвятил тому, чтобы, удобно расположившись под полусгнившей лодкой, вытащенной на берег, да так кверху килем и брошенной, оценить свой улов. Как оказалось, улов был неплох – полсотни золотых монет, которые в этих местах, если верить тому пьянчужке, ценились очень высоко, штук двадцать серебряных, и шкатулка. Когда Петр, ловко действуя широким десантным ножом, сумел разворотить замок, то в свете карманного фонаря перед ним заблестела горка ограненных камней, на вид явно драгоценных. Геммолог из курсанта был, конечно, никакой, но камни подозрительно напоминали рубины, сапфиры, и парочка еще каких-то, похожих на бриллианты, затесалась. Это было уже намного серьезнее и требовало внимательного и вдумчивого осмысления, но позже, а сейчас надо было хоть немного отдохнуть и двигать покупать место на корабле, денег должно было хватить с избытком.

Утром в городе был бардак. Народ собрался в центре, посмотреть на бодро горящий банк, правда, тушить никто не спешил. Хлеба и зрелищ… Ну, за неимением хлеба, хотя бы просто зрелищ. Дома вокруг каменные, а значит, не загорятся, так почему бы не понаблюдать? Когда еще увидишь, как недавние хозяева города на глазах превращаются в нищих…

Погорельцы торчали рядом. Жалкое было зрелище, хотя и немного комичное. Для кого как, разумеется, но местным, похоже, не было их особо жаль, а подошедшему поглазеть на дело рук своих Виноградову тем более. Ему, честно говоря, вообще было на них плевать – его сейчас занимали исключительно собственные проблемы. Не слишком красиво, конечно, но от чужих проблем стоило максимально абстрагироваться – иначе стремительно возрастал риск не решить свою собственную. А свои проблемы всегда остаются своими, стало быть, необходимо было ими и заниматься.

Убедившись, что никто не кидается на него с криками "вор" и "поджигатель", курсант направился в порт и уже двадцать минут спустя поднялся на борт лоханки, носящей, как ни странно, титул шхуны и гордое имя "Королева Вегаса". Вегасом, кстати, называли порт, из которого был родом капитан – Петр не поленился и по дороге в порт заскочил в лавку картографа, обзаведясь отличной, очень подробной картой. Не то чтобы она была ему очень нужна, на планшете все было, но вот сделать привязку информации к местным названиям, разумеется, стоило.

Вообще, местные были храбрыми людьми. Выходить в океан на этих, с позволения сказать, кораблях… Увы, сейчас Виноградов был вынужден присоединиться к славной когорте смельчаков-смертников, покорителей местных морей.

Капитан Крунин, по совместительству еще и хозяин корабля, был высоким, кряжистым мужиком с русыми волосами и темной, слегка тронутой сединой бородой. На прямой вопрос не возьмет ли он пассажира, капитан только буркнул "двадцать желтяков" и отвернулся в полной уверенности, что разговор окончен – цена была запредельной. Когда он услышал ответное "идет", он повернулся и посмотрел на Петра уже с куда большим интересом, но переиграть не пытался. Честно получил деньги и честно выделил Виноградову каюту, грандиозным размерам которой не позавидовала бы и собачья конура.

К полудню, когда остров уже растаял на горизонте (шхуна была хоть и убогой, но шла ходко, да и ветер был попутным), курсант Виноградов познал все прелести морской болезни. Уж он то был уверен, что ему, человеку космической закалки, привыкшему к невесомости, эта проблема не грозит. Ага, щаз-з. Он ходил бледно-зеленый и, перегнувшись через фальшборт, с чувством кормил Ихтиандра под насмешливыми взглядами команды и сочувствующими – других пассажиров, которых набралось на удивление немало. Правда, несколько ближе с ними он познакомился лишь на третий день, когда привык-таки к качке и немного пришел в себя. Во всяком случае, перестал отдавать морю все, что успел съесть, хотя к этому времени уже и сбросил несколько килограммов веса. Впрочем, философски рассудил он, если сбросились – значит, были лишние, и нечего их жалеть.