Путь через лес. О грибах и скорби - [47]

Своей гипотезой я поделилась с одним из старейшин сообщества, и он решительно отмел ее, уверяя, что ни о каком сговоре, явном или тайном, речи не идет. Но когда я поинтересовалась, не сможет ли кто-нибудь в Объединении более подробно обсудить со мной род псилоцибе, он не на шутку испугался. Такая бурная реакция свидетельствовала о том, что я затронула деликатную тему. Меня спросили: известно ли мне, что, поев псилоцибе полуланцетовидную, рискуешь впасть в кому, из которой можно и не выйти.

Несколько преувеличенная, на мой взгляд, реакция заставила меня насторожиться. Не приходится сомневаться в том, что в обществе в целом псилоцибе полуланцетовидная — табу, но, судя по всему, и среди грибников считается неприемлемым проявлять интерес к этому грибу. Возможно, это было наивно с моей стороны, но я ожидала получить от уважаемого специалиста больше сведений по микологии и меньше эмоций. Меня его ответ, явно преследовавший лишь одну цель — отвадить меня от темы раз и навсегда, не отпугнул. Честно говоря, он только подогрел мое любопытство.

Я решила раздобыть информацию из других, предпочтительно более нейтральных источников. Можно ли было отыскать человека с объективным взглядом на псилоцибе? Или же этот неоднозначный гриб разделял всех на два лагеря — защитников и порицателей, — у каждого из которых своя правда?

Найти человека, готового побеседовать со мной об использовании псилоцибе полуланцетовидной, было нелегко, но после нескольких неудачных попыток мне наконец удалось договориться о встрече.

В условленное время я, немного нервничая, прихожу в кафе на площади Святого Олава. Встретиться со мной согласился Н. Я не знаю его лично, встречу устроил наш общий знакомый. Я усаживаюсь за столик у большого окна и разглядываю прохожих. Может, этот, тяжело ступающий, с сигаретой во рту и газетой под мышкой? Или добрый на вид мужчина средних лет с пробивающейся сединой? А может, вон тот вальяжный, в пальто? Должно быть, не работает, раз может среди дня разгуливать так беззаботно. Можно представить его себе бродящим по городским кладбищам в поисках веселушек. Я не знаю ни как Н. выглядит, ни сколько ему лет. Перед встречей я пробила номер его мобильного телефона в интернете, но результат показал другое имя. Может быть, Н. — это конспиративная кличка? Возможных кандидатур прошло несколько, но непохоже, чтобы они кого-то разыскивали. Н. опаздывал уже на пять минут. Я решаюсь позвонить ему, и в ту же секунду разражается воем телефон молодого человека рядом — у него полицейская сирена на рингтоне. Н. был совсем близко — и в то же время далеко.

Мы неуверенно здороваемся. Я удивлена тем, что он так молод. Худенький, лицо гладкое, с юношеским румянцем. Волосы растрепаны, но, может, сейчас так модно? Прическа в одном стиле с одеянием: на парне сильно потертая кожанка, вся в прорехах и заклепках, на узких бедрах тесные черные джинсы с низкой талией. Н. регулярно употребляет псилоцибе полуланцетовидную. Он говорит вполголоса и выглядит несколько смущенным. Неужели псилоцибе делает человека интровертом?

Я благодарю его за то, что он согласился поговорить со мной, и прошу рассказать о его впечатлениях от употребления психоактивных грибов. Будучи антропологом, я умею разговорить человека, но с Н и так нетрудно общаться — похоже, он даже рад ответить на мои вопросы. Он начинает свой рассказ, и вскоре слова льются из него рекой. Для Н. слово «гриб» означает псилоцибе. По его словам, одну дозу составляют два-три гриба. Почти шепотом он сообщает, что принял такую как раз перед нашей встречей. Я спросила, как часто он это делает. Раз в месяц, отвечает он, или в два. Меня такой ответ удивил, но, возможно, просто потому, что я почти ничего не знаю о грибном опьянении. Мы договаривались встретиться в два часа. Значит, во время разговора Н. мог всё еще быть «под кайфом». Впрочем, не знай я этого, ничего бы не заподозрила — голова у него была вполне ясная.

Веселушки в интерпретации профессора Хёйланда

К своей величайшей радости, я обнаружила, что профессор Хёйланд, с которым мне уже доводилось беседовать о грибах, посвятил псилоцибе полуланцетовидной несколько научных статей. Пора нам вновь встретиться за чашкой кофе на биофаке университета.

Первым делом профессор заверил меня, что псилоцибе не вызывает привыкания. К тому же не входит в число ядовитых. А как же опасность навечно впасть в кому, о чем меня накануне предупредили? Тут он от души посмеялся.

— Неужели так и сказали? — широко улыбнулся Хёйланд.

Профессор объяснил, что споры вокруг псилоцибе ведутся из-за мощности его воздействия. Психоактивность грибу придают псилоцин и псилоцибин, яды, сходные по структуре и действию с ЛСД. Эти вещества напрямую воздействуют на центральную нервную систему, а также влияют на психомоторику. Например, разные ощущения могут смешиваться или продолжаться долгое время уже в отсутствие возбудителя. Из-за этого свет, звук и запах могут восприниматься иначе, чем обычно. Под воздействием этих веществ нарушаются механизмы функционирования мозга, из-за чего происходят временные изменения в восприятии, настроении, сознании или поведении. Однако действие псилоцина и псилоцибина на мозг и сознание изучено далеко не исчерпывающе. Действие ядов прекращается лишь после того, как они выводятся из организма. Не приходится сомневаться в том, что их воздействие является чрезвычайно мощным.