Путь. Чему нужно научиться у древних китайских философов - [3]
Получается, у такого общества нам учиться нечему.
Правда, иногда подобное понимание традиционного уклада в целом и Китая в частности приобретает романтический флер: «Не в пример нам, отчужденным даже друг от друга, люди традиционной культуры стремились к гармонии с космосом. Мы вырвались из естественного мира и норовим укротить его и подчинить себе, а они старались жить в соответствии с законами и ритмами природы».
Но и от этого сентиментального взгляда на традицию прока тоже немного. Он лишь дополняет общепринятое мнение ностальгическими этюдами. Мы можем подойти в музее к египетской мумии и подумать: «Занятно». Древнекитайский артефакт? «Необычно». Посмотреть, конечно, интересно, но вернуться в то время – в мир, который олицетворяют эти экспонаты, – что-то не тянет. Нам незачем жить в традиционных обществах и чему-то учиться у людей древности, таких несовременных. Ведь это мы, а не они наконец поняли, что к чему.
Однако, как мы вскоре выясним, многие из наших стереотипных представлений о «традиционном» укладе глубоко ошибочны. И прошлое может многому нас научить.
Наше представление о прошлом опасно не только тем, что из-за него мы отвергаем огромный отрезок истории как устаревший и ненужный. Страшно, что мы верим, будто лишь современному человеку удалось стать хозяином своей жизни, и потому главенствующие идеи современности являются единственно верными.
На самом же деле концепций, в которых человеку отводится роль творца собственной судьбы, великое множество. Осознав это, мы увидим, что «современность» – всего лишь одно из возможных мировоззрений, обусловленное местом и временем. Нам откроется целая вселенная мысли – и поставит под сомнение кое-какие из дорогих нашему сердцу мифов.
Большинство из нас полагает, что мы, в отличие от предков, по сути свободны. После того как в девятнадцатом веке Запад порвал с традиционным укладом, мы наконец-то получили возможность наводить в мире свои порядки. Два столетия мы провели в схватке соперничающих идеологий: социализма, фашизма, коммунизма и демократического капитализма. А когда все эти идеи (кроме одной) в целом себя дискредитировали, наступил «конец истории». После падения Берлинской стены в 1989 году неолиберализм как будто завоевал право называться единственно верной моделью мирового устройства – такой, при которой люди лучше всего живут и развиваются.
Но как в таком случае быть с самодовольством, унынием и тревогой, охватившими развитые страны? Нам твердят, что упорный труд ведет к успеху, однако пропасть между богатыми и бедными растет с пугающей скоростью, а социальные лифты работают все хуже. Мы окружили себя всевозможными удивительными устройствами, достигли беспрецедентных успехов в медицине – и в то же время спровоцировали чудовищные экологические и гуманитарные кризисы. За несколько десятилетий наш оптимизм испарился. Былой веры в правильность избранного пути уже нет.
Так во многом ли мы разобрались? Будут ли историки, оглядываясь на нашу эпоху, называть ее эпохой процветания, равенства, свободы и счастья? Или же назовут начало двадцать первого столетия эпохой самонадеянности – временем, когда люди были несчастливы и разочарованы; когда на них обрушивались кризисы, а они ничего не могли поделать, потому что не видели реальной альтернативы?
Между тем китайские философы ее предлагают. Но это не стройные идеологические системы, претендующие, скажем, на альтернативу демократии, а парадоксальные мысли о нашем «я» и его месте в мире. Причем многие из них развились как раз в противовес идее единого, «правильного» мировоззрения, в соответствии с которым нужно строить жизнь.
Бурное развитие философских и религиозных течений, происходившее в Евразии примерно с 600 по 200 год до н. э., породило огромное разнообразие концепций процветания. В этот период, названный впоследствии Осевым временем, многие из идей, зародившихся в античной Греции, параллельно появились в Китае, и наоборот. Более того, мы увидим, что некоторые системы взглядов, сложившиеся в Китае тех лет, имеют много общего с достижениями современной западной мысли. Только на китайской почве они не прижились, и на смену им пришли другие концепции, предлагающие другие рецепты правильной жизни.
Поэтому не следует противопоставлять «китайские» идеи «западным» или «традиционные» – «современным». По мере изучения древнего философского наследия мы не только увидим, что вопрос об оптимальном устройстве мира занимал человека задолго до наступления современной эпохи, но также убедимся, что кроме нашего представления о достойной жизни и путях ее достижения есть и другие.
На Западе нас учат планировать счастье и успех, полагаясь на логику; мы убеждены, что, если рассчитать все в деталях, решение обязательно найдется. Перед лицом неизвестности мы утешаемся верой, что, преодолев эмоции и пристрастия и ограничив свой опыт исчисляемыми данными, мы обуздаем случай и победим судьбу. Посмотрите, как мы обычно подходим, скажем, к морально-этическому выбору: выстраиваем гипотетическую ситуацию и подвергаем ее рациональному анализу. В известном мысленном эксперименте нам предлагают представить, будто мы находимся в депо и видим, что по рельсам несется неуправляемая вагонетка, которая вот-вот задавит пятерых привязанных к рельсам человек. Есть возможность перевести стрелку и пустить вагонетку по другому пути, где она наедет на одного человека. Будем ли мы стоять и смотреть, как вагонетка давит пятерых, или переведем стрелку, чтобы спасти их, – и убьем того, кто на запасном пути?
Правильно ли мы воспитываем детей? Кристина Гросс-Ло, мама двух девочек и двух мальчиков, признанный эксперт в области воспитания, считает, что лучший способ оценить собственные действия – взглянуть на них через призму иной культуры. Она берет читателя с собой в Финляндию, Францию, Германию, США, Японию, Китай и показывает, как в разных культурах принято развивать в детях терпение, креативное мышление, самостоятельность и восприимчивость к знаниям.Автор изучила методы воспитания во многих странах и расскажет, что у кого получается лучше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исследуется проблема сложности в контексте разработки принципов моделирования динамических систем. Применяется авторский метод двойной рефлексии. Дается современная характеристика вероятностных и статистических систем. Определяются общеметодологические основания неодетерминизма. Раскрывается его связь с решением задач общей теории систем. Эксплицируется историко-научный контекст разработки проблемы сложности.
В настоящей монографии рассматриваются основополагающие проблемы уголовного права, связанные с преступлением и наказанием. Автор с философских позиций размышляет над вопросами о причинах и истоках преступления, сущности наказания, будущем преступности и наказания. Книга предназначена для студентов, аспирантов и преподавателей юридических вузов, работников правоохранительных органов, теоретиков и практиков, специализирующихся в области уголовного права, а также философов, социологов, психологов и всех интересующихся проблемами борьбы с преступностью.
В книге дан философский анализ таких феноменов, как «зло» и «преступность». Преступность рассматривается также в криминологическом и уголовно-правовом аспектах. Показана опасность, которую несут криминализация общественного сознания, рост интенсивности преступных посягательств в России и мире, ставящие под угрозу существование человечества. Особое внимание уделено проблемам власти и преступности, уголовной политике и вопросу ответственности лидеров власти за состояние дел в сфере борьбы с преступностью.
«Метафизика любви» – самое личное и наиболее оригинальное произведение Дитриха фон Гильдебранда (1889-1977). Феноменологическое истолкование philosophiaperennis (вечной философии), сделанное им в трактате «Что такое философия?», применяется здесь для анализа любви, эроса и отношений между полами. Рассматривая различные формы естественной любви (любовь детей к родителям, любовь к друзьям, ближним, детям, супружеская любовь и т.д.), Гильдебранд вслед за Платоном, Августином и Фомой Аквинским выстраивает ordo amoris (иерархию любви) от «агапэ» до «caritas».
Глобальный кризис вновь пробудил во всем мире интерес к «Капиталу» Маркса и марксизму. В этой связи, в книге известного философа, политолога и публициста Б. Ф. Славина рассматриваются наиболее дискуссионные и малоизученные вопросы марксизма, связанные с трактовкой Марксом его социального идеала, пониманием им мировой истории, роли в ней «русской общины», революции и рабочего движения. За свои идеи классики марксизма часто подвергались жесткой критике со стороны буржуазных идеологов, которые и сегодня противопоставляют не только взгляды молодого и зрелого Маркса, но и целые труды Маркса и Энгельса, Маркса и Ленина, прошлых и современных их последователей.