Путь человечества. Истоки богатства и неравенства - [77]

Одним из ярких примеров ошибочности такого подхода служит Вашингтонский консенсус – набор рекомендаций для развивающихся стран, делающий акцент на либерализации торговли, приватизации государственных предприятий, усилении защиты имущественных прав, дерегулировании, расширении налоговой базы и снижении предельных ставок налога. Но, несмотря на активные попытки Всемирного банка и Международного валютного фонда в 1990-х провести реформы, вдохновленные Вашингтонским консенсусом, они имели ограниченный успех и не привели в полной мере к желаемым результатам[351]. Приватизация промышленности, либерализация торговли и защита имущественных прав могут способствовать развитию в странах, где уже сложились социальные и культурные предпосылки к экономическому росту, но в средах, где такой фундамент еще не сформировался, социальная сплоченность невелика, а коррупция пустила глубокие корни, универсальные реформы часто оказываются неэффективными.

Никакие реформы, какими бы эффективными они ни были, не могут в одночасье превратить бедные страны в продвинутые экономики, поскольку разрыв между развитыми и развивающимися странами в значительной степени объясняется вековыми процессами. Институциональные, культурные, географические и социальные факторы, возникшие в далеком прошлом, продвигали цивилизации по различным историческим маршрутам и влияли на расхождение в богатстве стран. Можно постепенно внедрить и сформировать культуры и институты, стимулирующие экономический рост, можно смягчить проблемы, возникающие из-за географии и разнообразия. Но любые вмешательства, не учитывающие эти важнейшие факторы, сложившиеся в ходе истории каждой страны, вряд ли снизят неравенство, а вместо этого могут вызвать разочарование, беспорядок и продлить стагнацию.

При изучении глубинных причин неравенства на поверхности лежит асимметричное влияние глобализации и колонизации. Эти процессы ускорили темпы индустриализации и развития западных европейских стран, одновременно задержав выход из ловушки бедности менее развитых обществ. Сохранение в некоторых регионах экстрактивных колониальных институтов, призванных увековечить существующее экономическое и политическое неравенство, еще больше усугубило этот разрыв в богатстве.

Однако эти силы господства, эксплуатации и асимметричной торговли в колониальную эпоху были предопределены неравномерным развитием в доколониальный период. Существовавшие тогда различия в политических и экономических институтах, а также в культурных нормах оказывали решающее влияние на темпы развития и сроки перехода от стагнации к росту.

Институциональные реформы, проводимые в критические моменты истории человечества, равно как и формирование отличительных культурных черт, иногда с течением времени выводили общества на разные траектории роста. Тем не менее случайные события – как нам кажется сейчас, значительные или основополагающие – сыграли в развитии человечества в целом преходящую и сильно ограниченную роль. Очень маловероятно, что эти события стали решающими факторами расхождения в уровне экономического благополучия между странами и регионами в последние несколько столетий. Неслучайно первые великие цивилизации появились в плодородных землях у таких крупных рек, как Евфрат, Тигр, Нил, Янцзы и Ганг. Никакие случайные исторические, институциональные и культурные сдвиги не могли бы привести к возникновению значимых древних городов вдали от источников воды или к разработке революционных сельскохозяйственных технологий в сердце морозной сибирской тайги или посреди пустыни Сахара.

Если же вглядеться в менее очевидные глубинные причины неравенства, уходящие корнями в географию и далекое прошлое, то мы увидим, что часто они способствовали появлению в одних регионах культурных характеристик и политических институтов, стимулирующих рост, а в других – препятствующих ему. Например, в Центральной Америке пригодность почвы для больших плантаций способствовала возникновению и сохранению экстрактивных политических институтов, которым сопутствовали эксплуатация, рабство и неравенство. В других регионах, таких как страны Черной Африки, располагающая к болезням среда внесла свой вклад в снижение производительности сельского хозяйства и труда и отсрочила внедрение более продвинутых сельскохозяйственных технологий, снижение плотности популяции, политическую централизацию и долгосрочное процветание. В более благополучных регионах, наоборот, благоприятные почвенно-климатические характеристики запустили эволюцию культурных черт, необходимых для развития – большую склонность к кооперации, доверию, гендерному равенству и более сильной ориентации на будущее.

Признание наличия долгосрочного влияния географических характеристик заставило нас уйти в глубь истории на 12 тысяч лет, когда аграрная революция только начиналась. В этот период биоразнообразие, доступность одомашненных видов растений и животных и ориентация континентов способствовали более раннему переходу от племен охотников и собирателей к оседлым земледельческим сообществам в одних регионах и более позднему – в других. Действительно, те регионы Евразии, где неолитическая революция началась раньше, получили технологическую фору, которая сохранялась на протяжении всей доиндустриальной эпохи. Однако важно отметить, что благотворные силы, связанные с этим более ранним переходом к сельскому хозяйству, ослабли в индустриальную эпоху и в конечном счете сыграли ограниченную роль в формировании широкой современной картины неравенства в мире. Обществам, которые раньше всех перешли к сельскому хозяйству, не было суждено стать самыми процветающими сегодня, так как их специализация на сельском хозяйстве в итоге затормозила процесс урбанизации и нивелировала их технологическую фору.