Путь Базилио - [268]

— А как это технически? — заинтересовался бар Раббас.

— Ну… Надо закрыть глаза, перевести теплоту на себя и петь себе майсу. Я пробовала, но у меня не получалось. На хи-хи пробивает, — Ева смущённо улыбнулась, порадовав раввина ямочками на пушистых щёчках.

— Вот оно, значит, как, — задумчиво сказал Карабас. — А можно внушить себе, что ты чего-то не помнишь?

— Внушить себе можно всё что угодно, — уверенно сказала Ева.

— И то верно, — согласился раввин. — То есть я видел что-то вроде манекена. Но договорённости-то были настоящие?

— Ну да, — лошадка склонила голову, ткнув мордочкой себе в плечо, на которое села мошка. — Верховная слово держит. Если обещала. А она обещала?

— Да. За то, что я тебя взял с собой. Свои дипломатические способности, так сказать.

— То есть, — догадалась Ева, — накернить кого-нибудь?

— Ну как бы да. Только не Тарзана и не Морру. И в Директорию она соваться не будет. Но кого-нибудь местного — да, готова. Я подумал, что это может понадобиться. Стоп. Не так всё было… Я подумал, вдруг это может понадобиться. И эта мысль мне понравилась. Похоже, Мимими всё-таки на меня повлияла. Исподтишка зашла. Я её недооценил. Да и с нашей внезапной страстью… тоже не всё так просто, — задумчиво сказал он.

— Да я уже поняла, — легко призналась Ева. — Подняшила она нас с тобой. Для верности. Чтобы ты меня не бросил, а я бы не куксилась. Это у неё обычный способ решения кадровых вопросов.

— Вот же старая сводница! — не удержался Карабас.

— Ну а чё? Тебе не понравилось? — Ева слегка встревожилась.

— Понравилось даже слишком, — буркнул раввин. — Как я без тебя буду?

— Это как я без тебя буду. А с тобой в чём проблема? Ты ж любую самочку поставишь на четыре кости. Даже без психократии, ты сам по себе мужчина видный… — поняша ласково провела языком по плечу раввина.

— Есть одна закавыка, — признал Карабас. — Видишь ли, я еврей. И более того, раввин.

— Ты мне что-то вчера такое говорил, — припомнила Ева. — Когда купаться в пруду заставил. А что это за основа — еврей?

— Гм… Я как-нибудь потом объясню, — туманно пообещал раввин. — В общем, евреи должны жить особым образом и соблюдать некоторые правила.

— А кто не должен? — поинтересовалась наивная поняша, продолжая ласкаться.

— Я же говорю, это трудно объяснить, — сказал бар Раббас несколько нервно. — Но вообще-то большинство правил можно обойти. Правда, есть два закона… на самом деле три, но третье тоже обходится. Насчёт них действует правило яарэг вело яавор, то есть «умри, но не преступи». Только ничего не спрашивай! — прервал он сам себя. — Короче, эти три правила таковы. Еврей не может убивать другого еврея. Ну если только на войне, по приговору раввинского суда и ещё в целом ряде случаев… не спрашивай ничего, говорю же — запутаешься. Далее, еврей не может поклоняться идолам… не спрашивай, что такое идолы! В общем, я не могу возносить святое караоке Дочке-Матери. Хотя я могу петь эти песни именно как песни, не вкладывая в них религиозного смысла… не спрашивай, в чём разница, очень тебя прошу! — он погладил поняшу по спинке. — И есть ещё одно условие. Мне нельзя заниматься сексом с нееврейками.

— Бедненький, — пожалела его поняша. — Хочешь, в попу дам? У меня сейчас как раз такое настроение.

— Хочу… да подожди ты, дай закончить. Так вот, это третье условие я никак не мог обойти. У меня в голове установлен специальный чип, который следит за выполнением этих условий. И если я пытаюсь заняться чем-то подобным, он активизируется и начинает портить мне удовольствие. Не спрашивай, зачем мне его установили эти скобейды сраные! — взвился он.

— Да я не спрашиваю, — поняша осторожно положила голову на грудь раввина. — Просто ничего не понимаю. А как он портит удовольствие?

— Во-первых, снижает. Во-вторых, вызывает сожаление о совершаемом грехе. Что выражается, в частности, в спонтанном слёзоотделении. И насморке. От которого я ещё и чихаю.

— Ебу и плачу, ебу и плачу, что это значит, я сам не бачу, — пропела Ева.

— Это ещё что такое? — спросил раввин для порядка, без интереса.

— Это Кузя Сироткин поёт, последняя пластинка, — пояснила поняша. — Модный дроздила. У нас в бюро плакатик с ним висит. Симпатичный такой мальчишка.

— Ненавижу современную эстраду, — сказал раввин с чувством. — Ну, в общем, чихать я по некоторым причинам очень не люблю. Поэтому всякими такими делами я занимаюсь редко. Только не спрашивай, когда у меня это было последний раз! И над твоим крупом рыдать и чихать я не хотел категорически. Перебрал все варианты. И пришёл к выводу, что выход лишь один — сделать тебя еврейкой. Для этого требуется выполнение ряда условий. Например, у тебя не должно быть генов амалекитян, самаритян и итальянцев[93]. Не спрашивай, почему так, и кто это такие! В общем, с тобой этих проблем нет. Далее, ты должна захотеть стать еврейкой и выразить эту готовность перед раввинским судом бейт дин. Не спрашивай…

— Молчу-молчу, — обижанно сказала поняша.

— В общем, за неимением других евреев раввинским судом здесь являюсь я. Обычно бейт-дин состоит как минимум из трёх судей, но зафиксированы случаи, когда он был один, и это был как раз местный раввин… не засыпай, пожалуйста. В общем, эту часть я взял на себя. В нормальной обстановке для принятия гиюра требуется от двух до пяти лет, изучение законов Торы и много чего ещё, но я рассмотрел ситуацию со всех сторон и пришёл к выводу, что в данной конкретной ситуации… не спрашивай, как я выкручивался! Ну и наконец, ты должна была посетить миквэ, то есть бассейн с чистой водой, смывающий нечистоту. Не спра…