Путь аргоси - [3]

Он говорит на языке Дарома – страны, лежащей почти в двухстах милях отсюда. В Семи Песках нет собственного наречия, поэтому большинство людей в этих краях используют упрощённую версию дароменского. Но мой спаситель изъясняется коряво, как будто выучил язык совсем недавно. У него низкий грубоватый голос и повелительные интонации. Он словно бы предупреждает, что с ним не стоит спорить.

Но я всё равно спрашиваю:

– А что с остальными?

В ответ слышу лишь шарканье сапог по каменному полу. Видимо, он не хочет говорить, что никаких «остальных» больше нет.

Тогда я задаю следующий вопрос:

– Куда вы меня несёте?

На сей раз отвечает женский голос. Он очень необычный. Мягкий и певучий. Аристократичный. Он мне нравится, но его странно слышать – словно я прокралась в дом богачей, где меня вот-вот поймают.

– Куда-нибудь подальше отсюда, – говорит женщина. – Туда, где ты будешь в безопасности.

Мужчина кряхтит от напряжения. Ему приходится нести меня, одновременно низко наклоняясь.

– Тебе больше не придётся скитаться, моя девочка. Теперь не нужно блуждать по пустыням под палящим солнцем и по замёрзшим лесам морозной зимой. Ты поселишься в большом доме. У тебя будет вкусная еда и все игрушки, какие только захочешь…

Голос женщины дрожит на последних словах. Она будто бы пытается сдержать слёзы.

– Джен-теп… – пытаюсь сказать я, но женщина меня перебивает.

– Они больше никогда не причинят тебе вреда.

Теперь она говорит громче. Видимо, потому, что мы далеко ушли от входа в пещеру.

– У нас богатая семья, дитя. И мы…

Она запинается, как будто не может подобрать слова. И это подсказывает мне, что дароменский язык для неё тоже не родной.

Мужчина что-то бормочет ей, и она кивает.

– Воины чести. Да, мы воины чести. Понимаешь? Даже лорд-маги джен-теп не посмеют отобрать тебя у нас.

Мне хочется сказать ей, что я понятия не имею, кто такие воины чести. И что она ошибается. Если маги узнают о выжившем медеке, они никогда не прекратят его преследовать… Но я так устала.

Не знаю, сколько они меня тащили, прежде чем вокруг нас возникли сполохи красивого золотого света. Определённо – заклинание джен-теп. Мне было жаль мужчину и женщину, которые явились сюда, полагая, будто могут меня спасти… Никто не радуется, обнаружив, что его мир не так безопасен, как он думал…

– Скорее! – слышу я голос мужчины. – Сажайте её в карету!

Солнце… Золотой свет, который я углядела, – это оказалась не магия, а просто солнечные лучи.

Меня запихивают в карету и прячут под одеялом.

«И карета, и одеяло, – думаю я, бросив на них беглый взгляд, – пожалуй, самые великолепные вещи, которые мне доводилось видеть».

Карета, которую тянет четвёрка прекрасных лошадей, едет сперва по ухабистой тропе, а потом по дороге.

А я засыпаю… Моя голова лежит на коленях женщины. Это самая тёплая и удобная подушка, какая у меня была.

– Теперь отдохни, – говорит она, поглаживая мои ярко-рыжие волосы. – Худшее позади, поверь мне. Будь хорошей девочкой и помалкивай. Веди себя тише мыши, пока мы не уберёмся с их земель…

Будь хорошей девочкой.

О, эта дама была прекрасна. И её муж тоже. Они привезли меня в чудесный дом – большой и красивый. Именно такой, какой они и обещали.

Через полгода я похоронила их в саду.

Рыцарь / Захватчик

Рыцарь борется с несправедливостью посредством силы. Вооружённый состраданием, он защищает невинных от потенциальных захватчиков. Путь рыцаря временами может быть прекрасен, но рыцарь слишком легко поддаётся гневу, или проявляет слепую верность, или же его охватывает жажда мести. Путь рыцаря – это не путь аргоси.

Глава 1. Могилы

– Юная госпожа, вы испачкаете платье, – предупредил сквайр Веспан.

Его грудь и ключица были обожжены и перевязаны кое-как, но в голосе слышались сварливые нотки, которые всегда предшествовали нотации. Я продолжала копать, радуясь дождю, промочившему одежду насквозь, до самой кожи.

Сквайр Веспан попытался забрать у меня лопату, но я покачала головой, и он отступил.

Раньше сквайры – или, иначе, оруженосцы – были спутниками рыцарей. Так называли особую разновидность воинов из-за моря. Именно слово «рыцарь» лорд Джервас неуклюже перевел на дароменский как «воин чести».

Прежде он был именно таким рыцарем. По крайней мере, именно это сказала Розарита (которая, очевидно, тоже была рыцарем), когда я спросила, почему они так отличаются от прочих дворян в городе.

– Мы не дароменцы, – проворчал Джервас. – Их нельзя даже причислить к знати. Подкинь несколько монет тут и там, и эти пройдохи-магистраты назовут тебя хоть королём, если цена будет подходящей.

– Не сбивай девочку с толку, – предупредила Розарита (ни в коем случае не леди Розарита, потому что: «Если не хочешь называть меня мамой, то хотя бы зови по имени).

С этими словами она игриво шлёпнула мужа по животу.

– В школе наш учитель хороших манер говорит, что достойные дамы должны быть скромными и тихими и не ввязываться в варварские драки, – сообщила я ей.

Я проучилась в школе совсем недолго, и мне казалось важным доказать своим опекунам (поскольку если я не готова называть их родителями, то должна называть опекунами), что их деньги тратятся не зря. Особенно учитывая, сколько раз мастеру Финусу пришлось повторять мне этот конкретный урок. Ибо я была, как он не уставал мне твердить, очень плохой девочкой и негодной ученицей.