Пустырь Евразия - [17]

Сам он тоже ринулся в лабиринт между кучами. Авенир побежал следом и тут же потерял Грешникова, заблудился. Ему стало страшно. Все охранники точно растворились, блуждая где-то вокруг. Руины мусора отбрасывали длинные черные тени в синем вечернем воздухе. Стараясь двигаться как можно тише, он начал, петляя, пробираться к дороге и внезапно едва не столкнулся задом с Отцом Никоном, тоже крадущимся вприсядку, точно герой вестерна, с пистолетом в руке. Николай Николаевич подпрыгнул:

— Черт! Я вас едва не пристрелил! Видели кого-нибудь? Я тоже никого.

Они разошлись и сразу же потеряли друг друга из виду. Авенир решил взобраться на ближайшую кучу и сверху попытаться увидеть хоть что-то. Цепляясь за остов старого грузовика, он начал подниматься, нащупывая удобные места ногами и стараясь не вымазаться. Внезапно резкий приступ страха, почти панического, овладел им. Ему показалось, что кто-то встал у него за спиной. Тень, что ли, мелькнула, или старая кабина чуть шевельнулась под ногами… Он не успел оглянуться, как получил сокрушительный удар по затылку и с грохотом покатился вниз. На его вопль из лабиринта вынырнул мордатый охранник и принялся палить в кого-то вдоль прохода между мусором, потом с бранью перепрыгнул Авенира и пустился в погоню, стреляя на ходу. Прочие, перекликаясь, сбежались к Можаеву. Он, держась за затылок, со стоном показал им направление.

Довольно скоро все вернулись ни с чем. Мордатый парень возбужденно повторял:

— Верткий, блин, падла! Ушел, блин!

— Как он выглядел? — мрачно спросил Монумент.

— А хрен его знает! Маленький, черный… Может, это вообще она была. Худой такой… И верткий, блин! В кроссовках! Подошвы только белые мелькали!

Уже смеркалось. Фонарей захватить никто не догадался. Монумент вздохнул, утер пот от бестолковой беготни:

— Так мы перестреляем друг друга. Бросать это дело надо. Они нас сделали.

— То есть как — сделали? — страшным шепотом спросил его Отец Никон, приближаясь.— То есть ты хочешь сказать, что все? Так и ушли?

— Так и ушли,— буркнул Грешников.— Тут бригаду нужно, чтобы все прочесать. Был шанс, да вот… Стрелять учите своих вахлаков!

— Кто вахлак?! Я тебе дам вахлак! — попер было парень, но Монумент даже не взглянул на него.

Они вышли на дорогу и приблизились к погибшим. Отец Никон остановился возле Бормана.

— Десять лет вместе,— сказал он подошедшему Авениру.— Через все прошли… Такой танк был… И вот…

Глухой голос его подозрительно дрогнул, но Отец Никон справился.

— Надо забрать его отсюда… — предложил сочувственно Можаев.

— Ничего не трогать! — распорядился следователь, стоя над маленьким сухоньким Михалычем.— У кого мобила? Дай сюда!

Он вызвал дежурную бригаду. Кто-то привел снизу от машин оробевших юристов и страхового агента.

— Я должен зафиксировать наступление страхового события… Посветите мне, пожалуйста… Ой, достаточно!

Они присели на обочине, усталые, опустошенные. Грешников закурил, предложил Авениру и Николаю Николаевичу. Авенир отказался, Отец Никон взял и поперхнулся дешевым табачным дымом.

— Что я скажу Белле? — спросил он сам себя.— А Веронике?

— Думаю, в первом случае я смогу вам помочь,— осторожно склонился к нему Авенир, массируя виски и морщась от головной боли.

Отец Никон пристально посмотрел на него.

— У Михалыча остались две дочки,— сказал Монумент, тупо глядя перед собой и двигая челюстями, как жерновами.

Николай Николаевич вздохнул и решительно встал.

— Мы сейчас поедем к нам,— бесстрастно проговорил он, отряхивая прилипший к строгим брюкам мусор.— Я приглашаю вас к сотрудничеству. Мои люди подождут милицию и все сделают, а нам троим надо очень хорошо подумать.

III

Они поехали, но не домой, а в офис. Чтобы без женских обмороков, как сказал Отец Никон. Вероятно, он имел в виду Беллу. Авенир с трудом представлял Веронику в обмороке. В пластиковом раю расселись на вращающихся стульях, Николай Николаевич сам заварил кофе, достал из бара коньяк. Едва он приготовился что-то сказать, как Авенир довольно бесцеремонно перебил его.

— Минуточку! Позвольте прежде я, а то вы можете попасть в неловкую ситуацию! Я полагаю, мы все заинтересованы найти убийц. Вам был дорог партнер, вам, — он оборотился к Монументу, незаметно плескавшему коньяк в чистую пластиковую чашечку,— ваш друг. Я тоже заинтересован… По личным мотивам. Так вот, не хотите ли вы, Николай Николаевич, прежде нам что-то разъяснить касательно сегодняшней поездки с выкупом? Сотрудничество предполагает доверие, не так ли?

Монумент, широко открывший было рот, чтобы заглотить коньяк, так и замер, не донеся чашки до цели, обнажив крупные желтые зубы. Отец Никон потер переносицу, как делал это сам Авенир в минуты задумчивости.

— Я рад, что не ошибся в вас,— сказал он наконец.— Надеюсь, вы все правильно понимаете. Не знаю, как вы догадались, но конечно… Сегодняшний выезд был блефом. Мальчишка напроказил, поссорился с отцом и просто сбежал. Бывает. Но Борман не был бы Борманом, не умей он выигрывать что-нибудь в любой ситуации. Он всех мог заставить плясать под свою дудку. Мы с ним имитировали похищение, выдумали звонки и требование выкупа. Нарисовался неплохой куш, но… Самое странное, что никто не мог знать об этом. Никто не мог знать место передачи выкупа, кроме нас двоих. Он должен был спрятать деньги в условленном месте, чтобы я их забрал. Затем мы быстро воротили бы Петрушу и втолковали бы ему, как себя вести. Все было натурально, этот юридический шалман был готов купиться, но…