Пустыня внемлет Богу - [128]
А рев усиливается.
— Лучше бы мы умерли там, в стране Кемет…
— Для чего Господь ведет нас, как стадо на убой, под мечи врагов, чтобы жены наши и дети достались в добычу этим страшным великанам?
— Лучше уже умереть в пустыне…
— Лучше вернуться в Кемет…
— Вернуться-я…
— Верну-у-уть-ся-я-я…
— Они уже в печенках у нас, эти Моисей и Аарон! — визжит какое-то существо с кошачьими повадками. — Поставим себе других начальников и вернемся в Кемет, фараон — истинный наш отец, примет заблудших сыновей под свое крыло…
— Истинный наш отец… — вопят тысячи глоток.
— Не искушайте Господа, — падает лицом к земле Моисей, вслед за ним Аарон, Йошуа и Калеб.
Существо с мордой шакала почти вспрыгнуло на них, провыло омерзительно, тревожно, возбуждающе:
— Побить их камнями!..
— По-би-и-ить…
И уже видит Моисей этих людей, вставших, как псы, в стойку на задние лапы и подбирающих камни.
Но в этот миг сноп огня, расколов пространство, ударяет в ближайший холм, и задымился камень, и пошли один за другим снопы огня, и раскаты грома перекрыли все звуки. И все, задрав головы, видят черные лохмы туч, тяжело волочащиеся по холму. И ударил молотом — в головы, плечи, спины — ливень в месяце тишри, распластал тела в потоках вод, более чистых, чем росы небесных высот, — топя, потроша, очищая, промывая души, переполненные страхом и желчью злобы. И не громы, кажущиеся каменными глыбами, падают на их головы — Он говорит Моисею:
«Доколе этот народ будет досаждать Мне? Истреблю его на корню, и пойдет от тебя народ, более многочисленный и сильный».
«Господи, — молится Моисей, распластавшись в потоках вод, — что скажут народы, знающие, что Ты призрел нас: Господь не сумел их ввести в Землю обетованную и потом погубил в пустыне…»
В ослабевающих столбах вод, приподняв головы, все видят Моисея на холме, в который ударил сноп огня. Он говорит, и, кажется, гром усиливает его голос — необычно ясный, жестокий, неумолимый:
— Господь и на этот раз всемилостив, но все, кто потерял душу человеческую, выступил против Него, все — старше двадцати лет — не войдут в Землю обетованную, кроме Йошуа и Калеба. Сорок лет вам скитаться в пустыне, пока не вымрете.
Поздно ночью, молясь в шатре Господнем, слышит Моисей шум, голоса, лязг оружия. Выглядывает.
Толпа вооруженных людей с факелами движется к шатру.
Вышел к ним Аарон и тотчас вернулся:
— Они умоляют их выслушать.
— Мы страшно согрешили, — говорят они Моисею, — но лучше нам умереть сейчас, чем сорок лет скитаться по пустыне, зная, что нас ждет: стервятники выклюют нам глаза.
— Разве я не предаю земле умерших? — говорит Аарон.
— Мы хотим оружием отвоевать землю, обещанную нам Всевышним.
— Дело это пропащее, — говорит Моисей, — вы преступаете Его повеление и падете от вражеских мечей.
Но — упрямые и безрассудные — ушли в ночь по долине в горы, в сторону Хеврона.
Были биты с позором воинами Ханаана и сынами Амалека, господствующими на высотах, бежали до самой Хормы — заклятого места.
Дышат угрозой сумеречные дали и ближние холмы вокруг Кадеш-Барнеа.
Покидают оазис сыны Израиля — вновь на юго-восток — в пустыню Фаран — в жар, сушь и безводье.
Глава тринадцатая. Мед и горечь вечности
1. И разверзлась земля…
Аарон давно ощущает недоброе, переступающее лапами или змеино пресмыкающееся где-то совсем рядом, иногда на миг проскальзывающее в снисходительной улыбке Кораха или кого-либо из его сподвижников по отношению к молитвам и поучениям Моисея, этого, по их высокомудрому мнению, простака, пастуха, возникшего неведомо откуда, увлекшего эту темную массу байками и навлекшего на нее одни беды.
Внешне кажется — масса смирилась с Божьим наказанием — кочевьем на всю оставшуюся жизнь, и отцы с тревогой и смирением вглядываются в обвеваемые особым светом раскованности и свободы лица сыновей, явно ощущая, как грядущее невидимым, но ослепляющим клином отделяет их, обреченных, от детей, высвеченных тягой к Земле обетованной. О возвращении в Египет без детей и речи быть не может, и потому следует обустраиваться в этой скитальческой жизни, называемой кочевьем, выращивать скот, искать пастбища, рожать детей, забыть о времени, когда проживали в стенах из камня и глиняных кирпичей, и стараться извлекать радость из каждого дня проживания в колыхаемых ветром шатрах, на одном дыхании с пространством, равно отторгаемым и лелеемым, с шатром Господним, который, по сути, тот же шатер, да не тот, и Аарон ощущает это опаляющее его смертельное любопытство массы, наркотическое желание приникнуть хоть краем глаза к любой щелке шатра, проникнуть в него хотя бы на миг и страх это сделать, жаркое дыхание и трепетание этой массы в отдалении — вокруг шатра.
Аарон понимает их, ибо в определенной степени и сам не может освободиться от смертельного любопытства к Моисею, к тайне его связи с Ним, к тому, как Моисей ревниво относится к этой связи, словно бы считая ее личной собственностью и в то же время мучаясь этим, пытаясь изжить эгоистическое чувство, постоянно ища равновесия между собой, Его присутствием, Аароном и массой.
Всю жизнь исповедующий души человеческие, Аарон чувствует, как Моисей борется с собственным нежеланием открыть заповеданное Им, как бы ставшее его, Моисея, личным душевным кладом, и этой вынужденностью метать «бисер» — не отсюда ли вечное Его понукание Моисеем, вечное подталкивание: «Пойди и скажи сынам Израиля»?
Судьба этого романа – первого опыта автора в прозе – необычна, хотя и неудивительна, ибо отражает изломы времени, которые казались недвижными и непреодолимыми.Перед выездом в Израиль автор, находясь, как подобает пишущему человеку, в нервном напряжении и рассеянности мысли, отдал на хранение до лучших времен рукопись кому-то из надежных знакомых, почти тут же запамятовав – кому. В смутном сознании предотъездной суеты просто выпало из памяти автора, кому он передал на хранение свой первый «роман юности» – «Над краем кратера».В июне 2008 года автор представлял Израиль на книжной ярмарке в Одессе, городе, с которым связано много воспоминаний.
Крупнейший современный израильский романист Эфраим Баух пишет на русском языке.Энциклопедист, глубочайший знаток истории Израиля, мастер точного слова, выражает свои сокровенные мысли в жанре эссе.Небольшая по объему книга – пронзительный рассказ писателя о Палестине, Израиле, о времени и о себе.
Эфраим (Ефрем) Баух определяет роман «Солнце самоубийц», как сны эмиграции. «В эмиграции сны — твоя молодость, твоя родина, твое убежище. И стоит этим покровам сна оборваться, как обнаруживается жуть, сквозняк одиночества из каких-то глухих и безжизненных отдушин, опахивающих тягой к самоубийству».Герои романа, вырвавшись в середине 70-х из «совка», увидевшие мир, упивающиеся воздухом свободы, тоскуют, страдают, любят, сравнивают, ищут себя.Роман, продолжает волновать и остается актуальным, как и 20 лет назад, когда моментально стал бестселлером в Израиле и на русском языке и в переводе на иврит.Редкие экземпляры, попавшие в Россию и иные страны, передавались из рук в руки.
Роман крупнейшего современного израильского писателя Эфраима(Ефрема) Бауха «Оклик» написан в начале 80-х. Но книга не потеряла свою актуальность и в наше время. Более того, спустя время, болевые точки романа еще более обнажились. Мастерски выписанный сюжет, узнаваемые персонажи и прекрасный русский язык сразу же сделали роман бестселлером в Израиле. А экземпляры, случайно попавшие в тогда еще СССР, уходили в самиздат. Роман выдержал несколько изданий на иврите в авторском переводе.
Новый роман крупнейшего современного писателя, живущего в Израиле, Эфраима Бауха, посвящен Фридриху Ницше.Писатель связан с темой Ницше еще с времен кишиневской юности, когда он нашел среди бумаг погибшего на фронте отца потрепанные издания запрещенного советской властью философа.Роман написан от первого лица, что отличает его от общего потока «ницшеаны».Ницше вспоминает собственную жизнь, пребывая в Йенском сумасшедшем доме. Особое место занимает отношение Ницше к Ветхому Завету, взятому Христианством из Священного писания евреев.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».