Пустыня смерти - [54]

На душе стало легче, когда занялся туманный рассвет и он убедился, что скачет вместе с остальными бойцами отряда. Все они вымокли до нитки. Ручейки воды стекали с их шляп и волос. Скакали без передышки, не останавливаясь даже чтобы перекусить. Чадраш отделился от отряда и помчался на север. Его не было примерно час, но когда они наконец подъехали к сгоревшей ферме, он был там и изучал следы.

Сперва Калл не увидел жертв: он даже подумал, что членам семьи удалось убежать. Дом сгорел дотла, лишь несколько бревен еще тлели. Вокруг пожарища валялись раскиданные вещи, втоптанные в грязь: одежда, кухонная утварь, сломанные стулья, изорванная Библия и несколько бутылок. Матрасы, набитые листьями кукурузных початков, были вспороты, а листья втоптаны в грязь.

Длинноногий соскочил с седла, на минутку зашел в глубь сгоревшего дома и тут же вышел.

— Где они? — спросил он Чадраша, а тот бросил на него быстрый взгляд и молча кивнул на ближайшее кукурузное поле.

— Калл, возьми вон те мокрые простыни! — крикнул Длинноногий.

Среди раскиданных вещей валялось несколько грязных простыней.

— Зачем они нужны? — спросил в недоумении Калл.

— Завернуть их, зачем же еще? — ответил Длинноногий, снова вскакивая в седло.

На поле, между двумя рядами кукурузы, лежала женщина — шесть стрел пронзили ее грудь и живот. У невысокого каменного заборчика Калл увидел мужчину с рубленой раной — с него сняли скальп и большой кусок кожи на спине, оставив кровавый след. Рядом лежал мальчик лет десяти, пронзенный тремя стрелами, голова его была разбита огромным камнем. У другого мальчика лет шести-семи в спине зияла огромная рана.

— Его проткнули копьем, — пояснил Длинноногий. — Помнится, еще должна быть девочка.

— Они похитили ее, — сказал Чадраш. — Они увели и мула. Думаю, на нем ее и увезли.

Калла трясло, но тошноты на этот раз не было. Он заметил, что Длинноногий и Чадраш, стоя на краю кукурузного поля, внимательно смотрят на него. Рейнджеры ожидали увидеть результаты кровавой расправы, но многие не были готовы натолкнуться на распухшие, растерзанные трупы: разбитые вдребезги и раздавленные головы, разодранные животы и вывалившиеся внутренности.

— Заверни их в простыни как можно аккуратнее, — приказал Длинноногий. — А когда возьмешься за женщину, обломай на ней стрелы. Они. впились слишком глубоко и просто так их не выдернуть.

Чадраш слез с лошади, подошел к телу женщины и, присев на корточки, стал внимательно рассматривать стрелы. Затем он осторожно обломал стрелу, вошедшую в самый центр грудной клетки.

— Вот эта пронзила ее насквозь и вошла даже в землю, — пояснил он. — Это стрела Бизоньего Горба.

— Как ты узнал? — удивился Калл.

Чадраш показал ему на перышки на тупом конце стрелы и сказал:

— Перышки от степного тетерева. Он всегда вставляет в свои стрелы перья этой птицы. Он встал над женщиной, лежащей навзничь, и всадил стрелу прямо в грудь.

Подошел Длинноногий и тоже взглянул на стрелу. Тело женщины нельзя было стронуть с места, оно словно было прибито к земле гвоздями. Но это была всего лишь коротенькая, тоненькая стрелочка, древко из ветки низенького вереска. Калл попытался представить себе, с какой силой должна быть выпущена эта веточка дерева, чтобы она прошила насквозь тело женщины, да еще впиявилась в грязную землю.

Несколько новобранцев тоже подошли к ним и молча стояли вокруг тела убитой женщины. Двое бросили лишь беглый взгляд и тут же заспешили прочь. Некоторые схватились за оружие и так крепко сжали рукоятки, что у них даже костяшки пальцев побелели. Каллу вспомнилось, что подобное происходило и во время похода за Пекос — тогда рейнджеры тоже сжимали рукоятки оружия с такой силой, что костяшки пальцев становились белыми.

Новичков охватил нешуточный страх: они уехали из Остина и попали в мир, где господствуют другие правила, не те, которых придерживаются белые люди, в мир, где слабых, доверчивых и медлительных ожидают изуверские пытки и мучительная смерть.

Длинноногий вместе с Чадрашем поскакали вперед изучать следы, оставив Калла заворачивать трупы в грязные простыни. Стоявший посреди кукурузного поля маленький домик, теперь сожженный, с тлеющими кое-где бревнами, наводил на Калла тоску и печаль. Его построила маленькая семья, приложив немало труда для того, чтобы жилье было чистым и уютным. Они трудились, выращивали кукурузу и снимали урожай. И вот в течение какого-то часа или даже меньшего времени все оказалось разрушенным: четверо членов семьи убиты, маленькая дочка угнана в плен, домик сожжен. Даже дойную корову и ту убили, всадив в нее тучу стрел. Она лежала теперь, раздувшаяся, в грязи, задрав ноги вверх.

Калл постарался как можно лучше завернуть трупы, но Когда подошел к женщине, вынужден был попросить помощи у Черныша Слайделла. Черныш ухватил ее за ноги, Калл за руки, и вдвоем они едва оторвали ее от земли — так крепко пригвоздила тело к земле стрела Бизоньего Горба. Каллу, когда он работал у старого Джизеса, не раз приходилось забивать коз и овец, теперь он увидел, что женщину, которую он заворачивал в сырую простыню, зарезали словно овцу.

— Боже мой, надеюсь, мы разорвем их в клочья, если только нагоним, — произнес Черныш дрожащим голосом. — Не хотел бы я попасть в их дьявольские лапы.