Пустынник Агафон - [2]
- Посылай всех сигнальщиков к чертовой бабушке! — вскипел Бухтеев. — А еще лучше посылай их ко мне. Я им такое франкмасонство покажу, что сам Вельзевул завертится в своем пекле. Распустились, дьяволы! Ну да я их распотрошу, сто чертей им в глотку!
Глубоко задумавшись, вернулся Свиридов в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло. К нему мгновенно подскочили массовик Володя и бухгалтер Сивый. В ответ на их немой вопрос Сергей Иванович беспомощно развел руками.
- Ничего не могу понять. Хоть убей! Ну, хорошо, допустим, Андрей Ильич часто поминает бога потому, что в него верует. А товарищ Бухтеев кого почитает? Выходит, что чер... Господи! Помоги рабу твоему разобраться в этом запутанном деле!
Братья Карамазовы
Настоящая фамилия братьев, конечно, была другой - Егорушкины. Жили они в своем домике, с небольшим садом и огородом, возле самой реки. Родители их, уроженцы Сибири, работали в колхозе, отец конюхом, а мать - бывшая монашка - птичницей. И Петьша и Гриньша, как звали их родители на сибирский манер, были ребята рослые, коренастые - в отца. И голоса были отцовские, басовитые. А вот от матери им ничего не перепало - ни ее кротости, ни фанатичной веры в бога. Вместе с нами, пионерами, шагали братья на первомайской демонстрации и весело орали на все село:
Кроме пения, любили еще братья Егорушкины драться. И однажды, когда они, не поделив трех яблок, сорванных в колхозном саду, тузили друг друга, кто-то из соседей, смеясь, крикнул:
- А ну, братья Карамазовы, прекратите озорство!
С того случая они и получили свое прозвище.
Немало воды утекло с той поры в местной речушке Копытовке, но дух братьев Карамазовых по-прежнему оставался боевым. Особенно неутомимым в рукопашных подвигах был старший брат Петьша. Это ему, кстати, досталось тогда спорное яблоко. А затем, когда конюх и бывшая монашка упокоились на погосте, — то и дом со всем хозяйством, ибо Петьша выкупил причитающуюся младшему брату половину наследства.
Месяц гулял младший Егорушкин на братнины денежки, пока не ухлопал их до единой копейки. Так с гулянки его и призвал военкомат в ряды армии.
Воевать на фронте братьям не пришлось: попали они в некую тыловую, очень важную воинскую часть и прослужили там всю войну, не испытав даже бомбежки. Вернулись братья, естественно, целыми и невредимыми, правда, без больших наград.
На предложение правления колхоза потрудиться в одной из полеводческих бригад или по примеру отца на конюшне братья поблагодарили за честь, однако решительно отказались, сославшись на слабое здоровье и усталость. Их стыдили, ругали, но, поскольку Егорушкины все же были защитниками Родины, оставили в покое.
И вдруг прибегает как-то мой сосед и, взволнованно размахивая единственной рукой, сообщает:
- Петьша-то Карамазов в апостолах ходит. Вот провалиться мне на этом месте!
- В каких апостолах? — спрашиваю.
- В обыкновенных, евангелических, — отвечает, — кажись, их какими-то протопресвитерами кличут. Собрались, говорят, в области сектанты и порешили Петьшу рекомендовать на эту должность. А общее собрание наших верующих, значит, его назначение оформило. Смехота!
Я скептически покачал головой. Протопресвитер! Должно быть, это что-то вроде епископа.
- Епископы сектантам не положены, — авторитетно возразил сосед, — скорей всего Петьша будет на манер протопопа.
Протопоп! Смешное звание. Есть сталевары, хлеборобы, артисты. Петьша же вон себе какую профессию избрал. А ведь красный галстук носил и "долой, долой монахов" пел с нами. Но, может, это все враки?
Загудели-заиграли провода по всей нашей округе. Пересудам да спорам конца-краю не было. Однако прошло время, и они прекратились. Все убедились в правдивости слуха. Новоявленный пресвитер действовал. В дом, принадлежащий его тетке по отцу, бабке Матрене, стали заглядывать частенько гости. И порой слышалось там гнусавое пение. А младший брат Гриньша помогал брату по мере своих сил. Удостоилась благодати и знаменитая в районе спекулянтка Василиса, возведенная в ранг "матушки". Все только ахали да плечами пожимали.
Вскоре встретился я на улице с Гриньшей. Поздоровались.
- Объясни, Гриньша, мне такую вещь. Вот вы с брательником своим были пионеры, любили антирелигиозные частушки распевать. И вдруг такими святошами заделались, что оторопь берет. Откуда на вас эта святость накатила?
Гриньша потупился, сложил руки на груди, потом поднял на меня свои ясные глаза.
- Возлюби ближнего, как самого себя, и на тебя тоже сойдет благодать, — тихо сказал он, — все люди братья, и у всех нас один отец - Иисус. Почему пионерами были? Потому что долго искали истину. Я и возлюбленный брат мой и наставник.
- Ловко! — восхитился я. — А истина-то ваша не сомнительная? Бога все равно нету.
Гриньша чуть заметно пожал плечами.
- Для тебя, может, и нету, а для меня есть. Заболтался я с тобою. Ступай с миром.
Он отвесил мне поясной поклон и удалился.
Прошло некоторое время. И вот тот же сосед снова огорошил меня новостью: он своими глазами сейчас самолично видел, как братья Карамазовы у себя во дворе таскали друг друга за бороды и, как в детстве, пинались ногами. Я так и ахнул.
