Пустынник Агафон - [10]

«Я не барышня и не жених, ухаживать за мной никто сейчас не будет. В конце концов каждый кузнец своего счастья, и будем сие счастье ковать, пока не поздно».

С такими игривыми, но вполне подходящими к обстановке мыслями комсорг Гриша Шепотков вооружился тарелкой и принялся заполнять ее яствами. Перво-наперво он положил ложку салата с крабами, два ломтика ветчины, розовой, как утренняя заря, кусочек студня, обильно полив его хреном, и ломтик осетрины.

Покончив с подготовкой и подтянув стратегические резервы в виде банки шпрот и блюда с любительской колбасой, Гриша, плотоядно потирая руки, намеревался, опрокинув рюмочку в честь новобрачных, провозгласить традиционное «Горько!». Справа от него сидели молодые: жених — инженер-проектировщик Вася Голицын и невеста — лаборантка Галочка. Рядом с женихом сидели его отец, мать, сестра с мужем и, наконец, он, Гриша Шепотков, представитель общественности СКБ-17. Лица остальных гостей были ему незнакомы. Да он, собственно, и не старался их запомнить, по опыту зная, что после нескольких стопок «Столичной» дай бог не вопросить, тупо уставясь в зеркало: «А чья же эт-та ф-физия?»

— Могу ли я попросить вас об одном одолжении? — неожиданно послышался справа голос. — Передайте мне, пожалуйста, сотейник с хреном.

Гриша взял судок, повернулся направо к соседу— и обомлел: на него, улыбаясь, глядел в упор... кто бы вы думали? Священник Благовещенской церкви, одной из двух действующих в городе. Как же его имя? Ну да, отец Михаил Залуцкий, известный всему городу своими амурными похождениями. Как же он попал сюда, да еще рядом с представителем комсомольской организации?!

— Вы забыли передать мне хрен, — ласково улыбаясь в шелковистую бороду, напомнил ему отец Михаил. — Вы меня очень одолжили, благодарю вас.

Гриша, машинально сунув сотейник в руку соседа, отвернулся и постарался прийти в себя. А придя в себя, ужасно рассердился. Он почувствовал себя глубоко оскорбленным. И не только за себя, но и за всю общественность СКБ-17. Помилуйте! Его, комсорга, посадили рядом со служителем культа! Кто же учинил над ним эту неумную, похожую на издевательство шутку?!

Дрожащей рукой Гриша налил себе стопку «Столичной», поднял ее и, как бы желая чокнуться с женихом, решительно подошел к месту, где сидели молодые.

Счастливый жених, источая радужный свет счастья, сидел возле своей Гали и таял на глазах гостей от блаженства. Он сам потянулся с рюмкой к Грише. Они чокнулись.

— Ваше здоровье! — сказал Гриша и, понизив голос, спросил: — — Скажите, товарищ Голицын, вы знаете, что ваша свадьба — комсомольская?

— Ну да, знаю, а что?

Гриша поджал губы и уничтожающе поглядел на жениха.

— А известно ли вам, что на вашей так называемой комсомольской свадьбе присутствует активный церковник и служитель культа?

Жених недоуменно захлопал глазами, потом добродушно заулыбался.

— Ах, ты об отце Михаиле... Но ведь он пришел без рясы. Я сам только вчера узнал, что этот поп доводится моей Гале троюродным дядей. Сам понимаешь, товарищ Шепотков, нельзя было не пригласить его. Близкий же родственник! Но я поставил ему условие: чтобы не надевал рясы. Я же хотел как лучше...

Гриша нахмурился и строго сказал, осуждающе покачав головой:

— А получилось как хуже. Если его, так сказать, коллеги обнаружат это, — выйдет большой скандал. Угодно вам — наслаждайтесь обществом попа, а меня прошу уволить. Я человек принципиальный. Я немедленно ухожу.

Голицын порывисто ухватил Гришу за полу пиджака.

— Голубчик, Шепотков, не надо уходить, не порти нам свадьбу. Залуцкий скоро уйдет, вот выпьет за наше счастье и уйдет. Ей-богу! Да к тому же он компанейский парень, хорошо поет и танцует дай боже!

— Даже танцует, — усмехнулся Гриша, — и что же? Польку «Иже херувимы»?

— Что ты! Он при нас с Галей вчера такой твист оторвал, что ахнешь. Куда всем нашим стилягам! Не обижай нас, посиди, выпей.

Гриша досадливо махнул рукой и вернулся на свое место. Углубленный в свои думы, он даже не заметил, как машинально опрокинул в рот кем-то предложенную ему стопку «За здоровье молодых!». Ему тут же услужливо ее наполнили снова. Потом кто-то осторожно тронул его за рукав. Он обернулся. Отец Михаил, улыбаясь, протягивал ему свою рюмку.

— За безоблачное небо жизни наших новобрачных! — сказал с чувством священник.

Как же отказаться поддержать такой тост! Гриша, презирая себя в душе, чокнулся с отцом Михаилом и в смятении плюхнулся на стул. Боже милостивый! Он чокнулся с попом!

Осовелыми глазами Шепотков окинул зал и, встретившись глазами с невестой, вдруг поманил ее пальцем.

— Гр-ряди, гр-ряди, голубица! — ухмыльнулся он и, когда Галя подошла, осторожно привлек ее, поцеловал в щечку и шепнул на ушко: — А правда, твой тр-роюррродный дядя твист танцует?

— Отец Михаил-то? — просияла Галя (видимо, Вася уже рассказал ей о намерении Гриши уйти со свадьбы). — Еще как! Если хотите, я попрошу его.

— Не надо! — с беспокойством вскричал Шепотков, но Галя уже что-то нашептывала отцу Михаилу на ухо. Тот, выслушав ее, утвердительно кивнул головой.

— Ладно! Давай «Джонни»! — крикнул он, вылезая из-за стола.